А еще он испытывал к Андрею благодарные чувства. Андрей нередко давал Климу то бутерброд с колбасой, то пакет молока, а иногда и кусок торта – на свой день рождения. Ни Клим, ни его мать Шавря не занимались попрошайничеством, но Андрей знал, как им тяжело живется.
Вообще-то Шавря не была пьяницей. На загул ее совратила треклятая золотая цепь. По выходу из больницы она вообще завязала с этим делом, и соседи даже поговаривали, что Шавря нашла какую-то работу. По крайней мере, теперь в мусорных ящиках рылся один Клим.
– Так ведь ей еще рано, насколько я знаю, – сказал Андрей.
– Может быть…
Странно, подумал Андрей, почему это Клим прячет глаза? И куда девалась его обычная говорливость?
Ребята из благополучных семей не снисходили до бесед с Климом, за исключением Андрея, которому было жалко смышленого и живого парнишку. Несмотря на возраст, Клим был не по годам развит и знал такие вещи, о которых Андрей понятия не имел. Поэтому разговаривать с ним было интересно, А временами даже поучительно.
– Бывай… – сказал Андрей и направился к своему подъезду.
Клим хотел что-то сказать, но лишь сдержанно кивнул в ответ. У Андрея неожиданно проснулось тревожное чувство, мгновенно выросшее до необъятных размеров. Он ощутил приближение какой-то беды.
– Здравствуйте, – на ходу поприветствовал Андрей угрюмого Сам Самыча.
И поторопился взбежать по ступенькам к входной двери подъезда. Ему вовсе не улыбалась перспектива ехать в лифте вместе с семейством Дрыщей, от которых всегда несло чесночным духом.
Сам Самыч всем лекарствам от гриппа и простуды предпочитал народные средства. Зимой его семейство поглощало в неимоверных количествах лук и чеснок, а чай Дрыщи заваривали с цветками липы, ветками вишни и смородины, и пили его с малиновым вареньем и медом.
Наверное, такая профилактика и впрямь была эффективной, потому что "дрыстунчики" почти никогда не болели и мотались по улице даже среди зимы в одежде нараспашку. А глава семейства в холодное время года ходил в легких туфлях и без головного убора.
– Погоди! – неожиданно окликнул Андрея Сам Самыч.
Андрей остановился, а затем в недоумении оглянулся. И опешил: Дрыщ смотрел на него с сочувствием, исподлобья, будто провинился перед Андреем и теперь хочет извиниться.
Это было необычно. Что с ним? – подумал Андрей. Наверное, переживает за жену, догадался юноша. Но онто ему зачем? Раньше Сам Самыч почти не разговаривал со своими соседями. И уж тем более с молодежью.
– Я вас слушаю, – сказал Андрей с подчеркнутой вежливостью.
– Ты, парень… это… – Дрыщ отвел взгляд в сторону. – Ну, в общем, не переживай. Все образуется.