— Черт! — выругался Джосс. Когда он сам достиг того места, где скрылся убегавший, там уже никого не было. Наверняка он скрылся в одном из тоннелей. Джосс знал об их существовании, но проверить еще не успел. Он был раздосадован… Но вместе с тем и доволен собой: узнать этот скафандр из всех, бывших на станции, для него не составит труда. Это даже можно было и отложить.
Теперь ситуация изменилась коренным образом: они с Ивеном расследовали дело, которое заставило кого-то совершить на него покушение, как раз в тот момент, когда Джосс уже начинал нащупывать реальные следы. Слава Богу, обошлось без дырок; он получил пару синяков, но это сущие пустяки. Больше всего на свете он хотел сейчас добраться до корабля и связаться со штабом на Луне. Может, его новое послание заставит Лукрецию не так сильно волноваться об их затратах горючего!
Ивен откинулся на спинку стула и спросил:
— Вы часто сюда приходите?
Она засмеялась:
— Наверняка этот вопрос вы задаете всем встречаемым в барах девушкам. Придумайте какое-нибудь другое клише.
Ивен покраснел. Но как раз от того, что на самом деле такое случалось крайне редко. Девушка с независимым видом откинулась на спинку и хорошенько отпила из своего стакана.
— Слишком слабый, — сказала она, поморщившись, и обратилась к бармену: — Вы что, делаете его из картофеля, который остается после обеда?
Тот дружески улыбнулся и слегка покраснел, но ничего не ответил, а отошел в другой конец стойки и стал протирать стаканы. Мэлл повернулась к Ивену и добавила:
— Мне, честно говоря, не стоило жаловаться. В прошлом месяце они пытались делать водку из соевых бобов, так запах от нее только недавно выветрился.
Ивен покачал головой:
— Звучит и то отвратительно.
— Ты себе даже не представляешь!
Ивен изо всех сил старался показать, что он спокоен и даже равнодушен к происходящему. Но ему это не удавалось — сидящая рядом Мэлл Фонтеней была еще прекраснее, чем во время своего шоу с разбрасыванием напившихся хулиганов. Он ловил себя на том, что украдкой любуется ее большими темно-зелеными глазами, их постоянно меняющимся выражением раздумья, легкой иронии, живого интереса и искренней радости. При этом их выражение не всегда соответствовало именно тому, о чем шел разговор. Такая манера сбивала собеседника с толку, заставляла напрягаться, сильней концентрировать на ней свое внимание и… попадать под ее чары.
— Э-э, вы собирались мне сказать, зачем вы вмешались все-таки в нашу дружелюбную беседу?
— Я вмешалась? — проговорила Мэлл тоном несказанного удивления, равнодушными глазами глядя в стакан. Выпив все содержимое одним махом, она поставила его на стойку и пододвинула к бармену. — Еще того же, пожалуйста. — И, повернувшись к Ивену, сказала почему-то с восторгом: — У нас тут мало людей, поэтому каждый приезжий привлекает к себе больше внимания, чем ему хотелось бы.