Как я и просил его, он повернул сначала в сторону, противоположную тому месту, где была моя квартира.
– Пока все клево, товарищ капитан.
– Внимательно посмотри в зеркало заднего вида. Не может быть, чтобы к тебе никто не прилепился.
– Да я по сто раз на дню сюда-туда мотаюсь. Затрахаются в догонялки играть.
– Тогда давай в центр и сыграй в поддавки на светофоре для очистки совести. Надеюсь, гаишники твою машину знают?
– Еще как, – заржал довольный Маркузик. – Они от меня уже шарахаются.
Да уж, что-что, а быструю езду на грани фола Маркузик любил. Иногда создавалось впечатление, что правила дорожного движения не для него писаны.
Но машину водил классно и лизал ее, как кобель сучку.
Проверку на отрыв при красном фонаре светофора Маркузик выполнил блестяще: скрадком проткнулся между двумя машинами, пока остальные стояли, а затем, выбрав момент, ударил по газам.
Я только мог представить, какую бурю гнева он вызвал у водтелей, которые выезжали на перекресток…
– Ну что? – спросил я все еще из положения лежа.
– Гаишники гнались, да потом номер просекли. Отстали, козлы, – засмеялся довольный Маркузик. – А чтобы кто-нибудь из штатских волокся следом, так ведь нет. Все как в лучших домах Парижа. – Давай теперь к моему дому. – Слушаюсь, мой генерал! – Остановишь возле сквера. – Не вижу препятствий. Бу сделано. – С меня причитается.
– Несомненно, – снова хихикнул Маркузик. – Но если честно, давно я так не веселился…
Распрощавшись с Маркузиком и предупредив, чтобы он о нашем небольшом приключении не рассказывал Саенко, я неторопливо пошел домой.
Я давно уже хотел побывать в своей квартире, чтобы взять одежду и кое-что из мелочей. В том числе и деньги, так как мне было стыдно объедать безропотную Жанну.
Самым неприятным в этой истории с переселением оказалось то, что она стала относится ко мне явно неравнодушно.
А я вовсе не хотел оказаться в ее глазах подлецом или жиголо. Я уже начал даже подумывать: а не вернуться ли мне домой?
И будь, что будет!
Но всякий раз в такие минуты у меня находилась масса доводов в обратном. И все равно даже себе я боялся признаться, что мне очень приятно общество моей, так сказать, квартирной хозяйки.
В квартиру я вошел почти в двенадцать. Я долго ходил вокруг да около дома, однако кроме местной шпаны и судачивших на скамейках о житье-бытье старух ничего не высмотрел.
Впрочем, я и сам был уверен, что засаду давно сняли – зачем сторожить пустое место?
Но все равно я на всякий случай проделал свой старый трюк. Его я использовал в юношестве, спасаясь от частенько поджидавших меня недругов, жаждавших намылить мне холку из-за какой-нибудь местной красотки.