По адресу, указанному покоящимся на дне озера бандитом, значилась солидная фирма под названием "Астракон". И находилась она едва не в центре города, на Цветочном бульваре, в здании бывшей прачечной – несколько мрачноватом двухэтажном доме с хозяйственным двором, окруженным забором трехметровой высоты.
Фасад здания был облагорожен свежей кладкой из облицовочного кирпича. А в металлических рамах солидно посверкивало затемненные импортные стекла.
Крышу сделали под готику и покрыли ее красной металлочерепицей. Сверху были присобачены различные литые решеточки и перемычки, а все это великолепие венчал флюгер – позолоченный дракон со сложенными крыльями.
Отделанный мраморными плитами высокий фундамент дома и вывеска из полированной бронзы еще больше подчеркивали богатство фирмы, занимающейся экспортом-импортом неизвестно чего, как значилось в рекламном буклете, который я купил в газетном киоске. – Ни хрена себе…
Это было самое точное определение того, что мы увидели, высказанное ошарашенным Сидором.
– Чтобы прорваться внутрь, нам нужна по меньшей мере гаубица, – сказал он, покрутив головой.
– Если понадобится, я превращу это здание в кучу мусора и без орудия, – ответил я мрачно, присматриваясь к суете возле парадного.
К дому едва не ежеминутно подкатывали престижные дорогие автомобили с упитанными господами. Большинство из них сопровождала личная охрана.
Новые хозяева жизни торопились скрыться за широкой двустворчатой дверью из бронированного стекла. А телохранители, похожие друг на друга и одеждой, и повадками, и даже полудебильным выражением лиц, как братья-близнецы, кучковались под зонтами летнего кафетерия.
Судя по яркой рекламе, оно тоже принадлежало "Астракону".
– Ну, и что нам теперь делать? – спросил Сидор, поправляя ремни наплечной кобуры. – Может, вернемся за автоматами?
– Смотреть и думать, – коротко ответил я, механически отправив в рот ложечку с подтаявшим мороженым.
Мы сидели в таком же кафе. Только на противоположной стороне бульвара, в тени старых лип.
Многочисленные цветочные клумбы в небольшом сквере позади нас источали медовый запах, и деловитое жужжание пчел временами заглушало даже уличный шум.
Стайка мальчишек разных возрастов – от семи до двенадцати лет – попрошайничала у светофора. Их тонкие слабые голоски: "Дайте на хлебушек, дядь…" могли разжалобить кого угодно, даже закаменевших в своей значимости "новых русских", которые через окна лимузинов, остановившихся на красный свет, небрежно совали в протянутые детские руки новенькие хрустящие кредитки.
Но такая удача у пацанов была редкой. Чаще всего они слышали "Пшел!". Поэтому мальчишки в основном довольствовались мелочью, которую им подавали водители отечественных машин.