– Пора что-то менять.
Майкл поднялся из-за компьютера и нахмурился, увидев ножницы.
– Вы уверены, что хотите таких перемен?
Она посмотрела на газету с изображением на первой странице, практически ничем не отличающимся от ее фотографии.
– У меня нет выбора. Боюсь, что если возьмусь за это сама, то превращусь в пугало.
– Иначе чем «под горшок», причем предварительно надев на голову кастрюлю, я раньше никогда и не стриг, – предупредил он, взяв в руки ножницы.
Она увидела, насколько сдержанны были движения его руки.
– Как ваша рана?
– Болит, но, похоже, на трубе я все-таки еще смогу играть.
Поскольку он был выше нее, Кэтрин пришлось поднять глаза. На нем была рубашка в клетку, приобретенная в «Сав-Марте», и, как и на ней самой, новые, жесткие джинсы. Впервые она почувствовала аромат лосьона после бритья или мужской туалетной воды. Кэтрин в одно мгновение потеряла самообладание. И, хотя белый воротничок приводил ее в замешательство, постоянно напоминая о том, что Майкл священник, в обычной одежде он был мужчиной, сексуальным мужчиной, и ей приходилось напоминать себе о том, что он был священником. А когда на нем был воротничок, эту задачу выполнял он.
– И какую длину вы желаете? – поинтересовался он, когда она присела на стул.
– Коротко, но не как у вас.
– Да, – засмеялся он. – Говорят, «ежики» сейчас не в моде. Но я ношу такую прическу из практических соображений.
– Из каких же?
Казалось, он колеблется.
– Пангамот, – ответил он, не вдаваясь в детали. Кэтрин и не настаивала на уточнении.
Он встал за ее спиной, оглядывая ее густые каштановые волосы, и спросил:
– Вы уверены, что стоит это делать?
– О, я давно собиралась сделать стрижку.
– Просто стрижку?
– Оставьте сантиметров двадцать.
Он поднял локон волос и отрезал его ножницами. Кэтрин услышала, как рядом, на стоянке, за закрытыми шторами и запертой дверью проехала машина, из которой доносились звуки радио. Звучала песня «Возрадуйся миру».
– Трудно поверить, – проговорила она, пытаясь не обращать внимания на каштановые локоны, один за другим падающие в мусорное ведро, – что до Рождества осталось лишь пять дней. Джулиус хотел, чтобы я взяла отпуск и приехала на праздник к нему. Если бы я послушалась его, меня бы не было на раскопках, когда Хангерфорд устроил взрыв, и ничего этого не случилось бы, Дэнно был бы жив. – Она прикоснулась к нефритовой фигурке, висевшей у нее на шее. – А у меня ведь даже не было времени купить ему на Рождество подарок.
– Вы сказали, что Джулиус ваш жених. – Ножницы лязгали у нее над ухом. Упал еще один локон. – И когда же свадьба?