– Греческий относится ко второму веку.
– Второму веку? Вы уверены?
– Сама история, возможно, и старше, может, первый век. Сабина, диктующая Перпетуе, ссылается на человека по имени Праведный. Я думаю, что это, возможно, Иисус.
– И как же вы собираетесь определить, в какое время происходят события?
– Я надеюсь, что содержание текста поможет мне определить время. Может быть, будет упомянуто имя императора или другого правителя. Но я должна поторопиться.
Отец Гарибальди протянул руку, чтобы дотронуться до первой книги. Кончики его пальцев погладили хрупкую бумагу.
– Торопиться? Зачем?
– Из-за фотографий, что находились у Дэнно. Если они попадут к Хэйверзу, у него в руках окажутся все карты и он найдет седьмой свиток.
– Эй, постойте. Седьмой свиток?
– Шесть – не полный комплект. Есть еще последняя книга.
– И вы догадываетесь, где она может находиться?
– Перпетуя говорит Эмилии, чтобы та отдала его королю Тимбосу. Вы слыхали о таком?
Когда отец Гарибальди переспросил «Какой король?», Кэтрин принялась рыться в сумочке:
– Я собираюсь в больницу и буду ждать там, пока его не привезут из операционной.
– Я не думаю, что это хорошая идея. Если только вы не собираетесь замаскироваться.
– Дайте мне свою одежду, – попросила она. – Я пойду туда как Барри Фицжеральд.
– И будете петь «Ту-ра-лу-ра»?
Она кинула сумочку.
– Черт возьми, я не могу сидеть без дела.
– Подождите до утра. Скорее всего, сейчас вам ничего не смогут сообщить о его состоянии.
– Хорошо, – согласилась она, засунув руку в спортивную сумку в поисках блокнота и ручки. – Но заснуть я не смогу. Я хочу узнать, что находится в этих свитках. – Кэтрин решила, что, когда отец Гарибальди заснет, она тихо выберется из номера и отправится в больницу…
«Перпетуя, – говорил Стивенсон, – Сабина… Эмилия… Король как-его-там…» Хэйверз остановил пленку. Кто были это люди?
Он посмотрел на фотографии, полученные от Титуса, разложенные на черном гранитном столе. Папирус походил на Кумранские рукописи, но сохранился лучше. Их ценность? Трудно сказать! Они принадлежат к раннехристианской эпохе? Возможно, утерянное Евангелие? Хангерфорд похвастался Зику, что во фрагменте папируса, найденном после взрыва, упоминалось имя Иисуса.
Наклонившись над столом, Хэйверз стал пристально рассматривать один из самых четких снимков. Он не знал греческого языка, но заметил, что некоторые слова употреблялись чаще, чем другие. Вспомнив некоторые буквы греческого алфавита, Майлз попытался заняться транслитерацией: Эмилия. Сабина, Перпетуя.
Имена собственные. Женские. А это означаю, что в отличие от свитков, найденных в Кумранских пещерах, эти не могли принадлежать церкви, они не могли быть книгами Ветхого Завета или сводом правил какого-нибудь тайного общества. Хангерфорд проговорился Зику о том, что Кэтрин Александер описала найденные свитки как письма.