– Что, босс? – спросил Брукс; в этот раз хихикнул только он один.
– Ты знаешь что, – сказал Кертис, махнув рукой для пущей убедительности.
Брукс стал бордовым, как свекла, медленно поднялся со своего стула, начал прыгать с ноги на ногу и бить себя в грудь. Когда Кертис был в дурном расположении духа, он заставлял Брукса изображать обезьяну. В самый первый раз Брукс отказался, он не собирался унижаться ни перед кем, а уж особенно перед черным, но быстро передумал, когда Кертис пригрозил дать пинка под зад – этого Брукс, уволенный с прошлого поста директора небольшой киностудии из-за финансовых просчетов и пристрастия к кокаину, просто не мог себе позволить. Поэтому он изображал обезьяну всякий раз, как Кертис сердился, а последнее время такое случалось все чаще и чаще.
Кертис улыбнулся, глядя на Брукса. Все остальные тоже засмеялись, кроме СиСи и Уэйна, которые только переглянулись и покачали головой.
– Ну и черт с ними. Мы профинансируем картину сами, – сказал Кертис, заглушая всеобщий смех.
Брукс прекратил прыгать. В комнате снова стало тихо.
Тут вошла Бенита, секретарша Кертиса, и что-то прошептала шефу на ухо.
– Собрание закончено, – объявил он и вышел, а Уэйн и СиСи последовали за ним.
– Я не знаю, как ты это потянешь, – сказал Уэйн. – Ты слишком распыляешься, и от этого страдает музыка.
– Хорошая музыка сама себя двигает, – фыркнул Кертис.
– Те благословенные времена прошли, Кертис, – вмешался СиСи. – Теперь имя Дины на обложке пластинки не делает песню хитом. На выступления наших артистов ходит все меньше народу, особенно это касается Джимми. Ему нужно что-то новенькое.
– Джимми нужно протрезветь для начала, – сказал Кертис, останавливаясь у стола Бениты. – Уэйн, начни переговоры с телекомпаниями по поводу юбилейного концерта. Мы исполним все наши самые известные хиты и заработаем столько денег, что хватит на десять фильмов, еще и останется и вам всем, бесполезным подражателям.
Оставив СиСи и Уэйна стоять с открытыми ртами, Кертис вошел к себе в кабинет и обнаружил там Дину, стоявшую перед фотографией. Он обнял ее сзади:
– Ну, как моя женушка?
Дина нервно отпрянула, она не знала, как муж воспримет ее слова, но была полна решимости.
– Кертис. э-э-э. не знаю даже, как сказать.
– Говори, как есть, детка, – сказал Кертис, ослабив объятия.
– Я знаю, сколько времени ты потратил на этот фильм, но… у меня не получится сыграть эту роль, – наконец произнесла Дина.
– Еще как получится. Ты просто нервничаешь, вот и все.
– Нет, Кертис, ты не понимаешь, – перебила Дина. – Я не хочу.