Фелтон молчал. Все в нем восставало против мысли о насилии, о приглашении ганфайтера вычистить город, его город. Должен быть другой выход. Больше того — и Дик признавал это — он был против того, чтобы Матт Кобэрн вообще находился в городе. Может быть, из-за Лори Шеннон?
— Ну что, Дик? — предложил Коэн. — Пригласим его?
— Нет, — сказал Фелтон. — Я сам буду шерифом и сам вычищу город.
Они недоверчиво уставились на Фелтона, слыша, как конь Матта Кобэрна поднимается по склону в сторону гребня холма.
Матт Кобэрн въехал во двор «ЛШ» и увидел Джоша Рингголда. Старик кивнул.
— Здорово, Матт.
Потом выпрямился, отложил уздечку, которую чинил, и взглянул в сторону дома.
— Слышал, у тебя в дороге были неприятности.
— Было немного. — Матт спрыгнул с коня и привязал его. — А вы, ребята, никуда не ездили?
— Почти никуда. Фримен прокатился к Строберри искать отбившихся коров, да не нашел.
— Вряд ли скот уйдет с этого пастбища, — заметил Кобэрн. — Здесь хорошая трава, хорошая вода.
— Приезжал Скарф. — Рингголд, казалось, просто рассказывал, однако ему хотелось сообщить Матту все, что произошло. Матт ему нравился. К тому же Джош не любил, когда убивают в спину, из засады. — Сказал, что видел скот в тех краях.
Скарф… Кобэрн недавно слышал, что тот в банде Гарри Мидоуза. Матт был уверен, что всадник, мчавшийся к логову Мидоуза, — Фримен Дорсет, а потом он видел Дорсета в Строберри. Существовала какая-то связь между Мидоузом и Дорсетом, но он не мог понять какая, ведь Фримен был еще мальчишкой, такие Мидоузу не нужны. Значит…
В дверях появилась Лори Шеннон.
— Матт! Мне показалось, я слышала твой голос. Что ты здесь делаешь?
Он усмехнулся.
— Ищу, где бы поесть, Лори. Думал, может быть, у вас найдется чашечка кофе для бродяги.
— Ну, конечно. Джош, хочешь кофе?
— Попозже, мэм.
— А где Фримен?
— Поднялся на Хорс-Хевен, разведует пастбища. Вряд ли вернется засветло.
Матт опустился в кресло и почувствовал неожиданное облегчение. Ему не хотелось встречаться с Дорсетом, ему хотелось отдохнуть.
На кухне царили полумрак и прохлада. Матту нравился запах кофе, нравилось наблюдать, как хлопочет Лори. Напряжение постепенно исчезло. Он пил кофе и чувствовал, как расслабляются уставшие мышцы. Только здесь он мог отдохнуть и не думать ни о чем. Надо отдать Лори Шеннон должное: у нее был дар создавать спокойную и уютную атмосферу, располагавшую к отдыху.
— Как это тебе удалось? — спросил он вдруг. — Я имею в виду ранчо.
Она посмотрела в окно, держа в руке кофейник. Затем пожала плечами.
— Я этого хотела, вот и все. У нас в Ирландии был дом, там очень красивые места. Я только недавно узнала, что дом был не наш, мы только снимали его. Когда мне исполнилось семь, переехали в Штаты, поселились в Пенсильвании, папа работал на фабрике. На вид он был неотесанным ирландцем, но на самом деле был весьма предусмотрительным: скопил денег, привез нас на Запад и стал работать на железной дороге. Через несколько лет мы перебрались в Орегон и завели ферму. Мама умерла, я присматривала за отцом и братьями, а потом папа погиб от несчастного случая. Ферма наша стоила прилично, скот тоже. Мы все продали, поделили деньги, но я оставила сорок голов племенного скота. Не раз переезжала, пока не нашла это место… здесь я и останусь.