Суета началась заблаговременно. Руперт снял Олимпийский значок с голубой спортивной куртки и заузил штанины брюк до ширины водопроводной трубы. Фэн укоротила юбку. Гризел так потолстела, что у нее отлетали пуговицы, как у Тома Киттена, а юбка платья так растянулась, что не осталось ни одной складки. Форменные брюки Айвора были слишком коротки, так что их манжеты едва прикрывалм лодыжки, а спортивная куртка так велика, что висела на нем, как роба.
«Все вы, за исключением Джейка, чертовски бесстыжие,» огрызался Мэлис. «Надеюсь, что вас не заметят среди остальных английских спортсменов.»
После всей этой суматохи, казалось, про спортсменов забудут, но вот они проходят в алфавитном порядке под возбужденные приветствия удивительно чрезвычайно взволнованной и счастливой толпы. Шли мексиканцы в больших шляпах, и африканцы в национальных костюмах, и неправдоподобно шикарные французы в одежде, разработанной Кутюрье, и очень официальные англичане, одежда которых четко обозначала пол спортсменов.
«Можно подумать, что Руперт был в армии,» сказала Фэн, глядя как тот марширует, выпрямив спину. Джейк так ка только мог пытался скрыть вою хромоту.
«Слава Богу, мы прыгаем в Аркадии и не перед такой большой толпой,» сказала Фэн, глядя на бесконечную россыпь лиц.
Гром приветствий встретил Китай м Румынию, все встали. Потом, как в знак ненормального отступления от формальностей, под оглушающий рев вышли американские спортсмены. Все они были одеты в спортивные костюмы, поэтому, в отличие от других стран, не было разделения на мужчин и женщин. Радостные, шумные и чрезмерно веселые, они толпились в совершенном беспорядке. Все они несли фотоаппараты и вскоре уже толкали друг друга и другие команды на стадионе, пытаясь пробиться к другому краю парада, чтобы сфотографировать Мома на трибунах.
Даже когда появмлась чернокожая спортсменка, неся на последнем отрезке дистанции Олимпийский факел, можно было усомниться, сможет ли она когда-нибудь сделать это, потому что американские атлеты вертелись вокруг нее, щелкая фотоаппаратами, как журналисты.
«Кажется появились наследники братьев Маркс,» сказал Руперт.
Но, наконец, маленький огонь, горевший всю дорогу из Греции, был зажжен и, после бесконечных речей, тысячи голубей мира взлетели в голубизну неба.
«Надеюсь, ты примешь к сведению,» прошипела Фэн Руперту, «и прекратишь пакостить Джейку.»
Потом встала красивая певица и громко запела «Протяни руку и прикоснись к кому-нибудь» и все, сломав строй, бросились целовать друг друга и пожимать руки. Фэн обнаружила, что ее поцеловали Людвиг, Конт Гай и Руперт, а Айвор – даже трижды.