— Так это твоя комната? — вскричала она. — Твоя? Проклятый лжец!
— Тебе же самой не хотелось оставаться в коридоре. Кстати, если ты не хочешь привлечь к себе внимание, говори потише.
— Не смей мне указывать! — Виктория перевела дух, пытаясь взять себя в руки — ее всю трясло. — Поди разберись, что ты собой представляешь на самом деле. Но уж конечно, ты не тот человек, с которым я повстречалась семь лет назад. Ты жестокий, низкий, безнравственный и…
— Можешь не продолжать — основная твоя мысль мне ясна.
Нарочитая вежливость его тона окончательно ее взбесила.
— И не приближайся ко мне ближе, чем на десять метров, — продолжала она дрожащим от бешенства голосом. — Никогда, слышишь?
И она гордо прошествовала мимо него, жалея про себя, что не может напоследок хлопнуть дверью у него перед носом.
Виктория не представляла себе, как ей удастся пережить этот вечер. Довольно уже и того, что придется провести эти несколько часов в обществе Роберта, а там еще будет и Эверсли, который наверняка считает ее любовницей Макклсфилда.
Она уже всерьез подумывала о том, чтобы сослаться на расстройство желудка. Можно будет сказать, что вчера каким-то образом общалась с мисс Ипатией Винтон и, вполне возможно, заразилась от нее. Скорее всего леди Холлингвуд не будет настаивать, чтобы она присутствовала на праздничном обеде. Но с другой стороны, вдруг леди X. вообразит себе, что Виктория нарочно притворилась больной, чтобы ей досадить? Это вполне может послужить основанием для увольнения. Для леди Холлингвуд таким основанием может быть всякий пустяк.
Виктория вздохнула и стала рассматривать платье, лежащее перед ней на постели. Оно оказалось не таким уж и безобразным, но было слишком велико —будет болтаться на ней, как мешок. Кроме того, оно было желтое, а этот цвет всегда придавал ее лицу какой-то болезненный оттенок. Впрочем, к черту женское тщеславие! Виктория решила не расстраиваться из-за такой ерунды: ей ведь в любом случае лучше не привлекать к себе внимания. Лучше всего прикинуться там комнатным цветком и не двигаться весь вечер.
К тому же, такое смирение пришлось бы по душе ее хозяйке.
Виктория взглянула на часы. Без пятнадцати восемь — пора собираться: ей ведь нужно сойти в гостиную в двадцать пять минут девятого. Ровно в двадцать пять минут, подумала она, слегка поморщившись. Ни секундой позже, ни секундой раньше.
Виктория прекрасно понимала, что от этого зависит ее будущее.
Она постаралась как можно лучше уложить волосы. Конечно, ей не удастся соорудить сложную прическу — у нее же нет горничной, как у других леди. Простой, аккуратный пучок — вот все, что ей удалось сделать со своими непокорными прядями.