— Нет же, Тремлетт, — рванулся он из рук полицейского, пытавшегося увести его. — Поверьте мне, вы ошибаетесь. Сам Бог — мой свидетель, я не убивал Эмили.
Он заколебался: говорить или нет?
Чутье подсказывало Бариччи: молчание в этой ситуации может обойтись ему очень дорого, а вот содействие полиции могло смягчить его участь, и Бариччи решился.
— Я расскажу вам все, все, что произошло, — сказал он, взяв себя в руки. — Меня ведь не могут повесить за преступление, которого я не совершал-
— Подождите, — обратился Эшфорд к Коньерзу, сделав ему знак рукой.
Эшфорд отдавал себе отчет; да, человек этот — обманщик, самая гнусная тварь, какую только можно вообразить. И все же что-то в его тоне, в выражении глаз заставило Эшфорда засомневаться. Он даже готов был поклясться: голос Бариччи в эту минуту звучал правдиво.
— Пусть вы не убивали, я готов вам поверить, тогда кто же мог это сделать?
— Не знаю. — Лоб Бариччи покрылся бисеринками пота. — Я едва не сломал мозги, думая об этом с того самого момента, когда узнал о случившемся. А вот в чем я виноват — скажу.
Эшфорд подался вперед при этих словах Бариччи, интонация которых звучала как исповедь.
— Вы признаете, что крали картины? Не только Рембрандта, но и десятки других? — спросил он.
— Предположим, но какие гарантии вы мне дадите?
— Вы постоянно торгуетесь, Бариччи. — Эшфорд рассмеялся, — Джентльмены, — кивнул Эшфорд полицейским, — какую сделку мы можем предложить этому господину?
— Это зависит от того, кто убил леди Мэннеринг, — ответил Коньерз.
— Я же сказал, что не убивал ее! — вскричал Бариччи.
— Если это правда и вы готовы сотрудничать с нами, мы с Парлзом постараемся добиться для вас самого гуманного приговора.
Глаза Бариччи засветились надеждой.
— В таком случае я согласен. Я признаюсь в краже картин, упомянутых Тремлеттом.
— Кто помогал вам, кроме Уильямса? — спросил Эшфорд.
— Несколько профессиональных воров. Они производили взлом и выносили картины, а потом передавали их Уильямсу в обмен на вознаграждение в пятьдесят фунтов. В случае с Рембрандтом не было нужды во взломе, потому что я находился в доме Мэннерингов. Просто оставил незапертым черный ход, перед тем как подняться в спальню Эмили. Эти люди проскользнули в дом, сняли картину Рембрандта и скрылись с ней. Я уходил перед рассветом. — В голосе Бариччи теперь звучала уверенность. — Поймите, я не совершал насилия, потому что в этом не было необходимости. Эмили спокойно спала в ту минуту, когда грабители снимали и выносили из дома картину. Но чтобы оградить себя от всяких подозрений, я скрыл от вас одно обстоятельство: Эмили проснулась, когда я собрался уходить, и попрощалась со мной. Тогда-то она и заметила пустое место на стене в музыкальной комнате и поняла, что картина Рембрандта похищена. Эмили была очень расстроена, как и следовало ожидать, и убедила меня немедленно уйти, чтобы вызвать полицию. Разумеется, я подчинился. По-видимому, она не успела этого сделать. Ее убили сразу же после моего ухода.