Бариччи и Уильяме, отодвинув ящики, сидели на корточках над картиной, стараясь извлечь последние гвозди, удерживавшие раму.
— Достаточно, — пробормотал Бариччи, освобождая полотно.
— Уже девятый час, — вздохнул Уильяме. — Надо бы в эту раму поместить другую картину Сардо и повесить на прежнее место, тогда мы можем спать спокойно.
— Уверяю вас, что в десять вы будете уже вовсю храпеть. Бариччи встал и поднял картину Андре — из-под нее проглянули классические мазки кисти гениального голландца.
— Я заберу это сокровище в свой кабинет и подготовлю к транспортировке. Поместите, картину Андре в раму — в этом искусстве вы преуспели больше меня. В половине девятого мы отправимся в доки. — Бариччи прошествовал через комнату, держа полотно Рембрандта под мышкой. — Любопытно бы взглянуть на Тремлетта, когда он… — Голос его пресекся, когда, открыв дверь, он столкнулся с тем, о ком только что говорил.
— Почему бы и не взглянуть, если он перед вами? — процедил Эшфорд сквозь зубы, останавливаясь на пороге.
Обернувшись, он жестом пригласил войти детективов Коньерза и Парлза, возникших за его спиной с пистолетами в руках.
— О! Пока вы изучаете выражение моего лица, не будете ли любезны передать детективам это полотно? Я уверен, что они горят желанием как можно скорее возвратить его лорду Мэннерингу.
Бариччи тяжело привалился к стене и начал оседать на пол — на лице его застыло выражение крайнего изумления. Он не мог поверить своим глазам.
— Значит, вы не собирались приходить в галерею утром. Ваши угрозы были рассчитаны на то, чтобы заставить меня действовать!
— Совершенно верно! Каждое мое слово было рассчитано именно на это, — подтвердил Эшфорд.
Он взглянул в запасник и сделал знак Уильямсу подняться с пола.
— Можете прекратить свою работу, Уильяме, — обратился он к побледневшему как полотно помощнику Бариччи. — Там, куда отправится Сардо, ему не придется хлопотать о продаже своей картины. Возможно, вас поселят в одной камере. А Бариччи вместе с другими убийцами будет дожидаться виселицы.
— Я не убивал Эмили Мэннеринг! — завопил Бариччи, забыв о своих изысканных манерах и вцепившись в отвороты сюртука Эшфорда, — Я сказал вам правду. Она была жива, когда я с ней расстался. Брови Эшфорда недоверчиво поднялись; он попытался освободиться из цепких пальцев Бариччи. Но тут Коньерз, сделав прыжок вперед, заломил руки Бариччи за спину и приставил пистолет к его лопатке. Парлз, скрутив руки Уиль-ямса, проконвоировал его до двери в кабинет.
— Говорили правду? — с насмешкой повторил Эшфорд. — Да вы, Бариччи, понятия не имеете о том, что такое правда…