— Благодарю тебя, — прошептала Ноэль.
— Но будь осторожна. Не делай глупостей. И возвращайся домой прежде, чем приедем мы. — С этими словами изобретательная Хлоя стала прикладывать полотенца.
— Сделаю все, как ты говоришь, — шептала Ноэль, храбро принимая горячие припарки. Мозг Ноэль уже лихорадочно работал:
— Я придумала замечательный план, как заставить Грейс сопровождать меня.
— Грейс? — Брови Хлои изумленно взметнулись вверх при упоминании этой мощной, крепко сколоченной и свирепо опекающей сестру горничной. — Почему, ради всего святого, ты хочешь взять ее с собой?
— Мне нужна спутница, что-то вроде дуэньи. Это единственный способ сесть на поезд, не вызвав подозрений.
— Она никогда на это не согласится.
— О! Согласится! Я скажу, что делаю это ради папы.
— Не могу больше ждать. Потом расскажешь мне все в подробностях. У нас мало времени, — почти выкрикнула Хлоя.
Ноэль кивнула и глубоко втянула воздух, задержав дыхание, когда третье полотенце легло ей на шею.
Железнодорожный вокзал в Пуле был заполонен людьми, ждущими утреннего поезда в Лондон. Январский день, пасмурный и холодный, заставил многих пассажиров, особенно тех, кто ехал с маленькими детьми, дожидаться поезда в замшелом приземистом одноэтажном строении.
Однако Ноэль, подавив сопротивление Грейс, вышла из здания и поспешила встать как можно ближе к ограде, отделяющей платформу от путей, на которых вот вот должен был появиться поезд. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, плотнее запахивая плащ и моля Бога, чтобы поезд пришел вовремя. Но вокруг никто не волновался: деловые люди, опиравшиеся на свои трости, лениво, листали страницы лондонской «Тайме» и время от времени бросали взгляд на карманные часы, а дамы весело болтали, зорко следя за своими резвящимися отпрысками. И уж конечно, ни один из пассажиров не испытывал лихорадочного волнения, сжигавшего Ноэль.
— Вы уверены, что подарок, который хотите сделать лорду Фаррингтону, можно найти только в Лондоне? — в двенадцатый раз спрашивала хмурая Грейс, поправляя завязки шляпки.
Ноэль со вздохом ответила утвердительно в двенадцатый раз.
— Булавку для галстука для папы я видела в Лондоне на Риджент-стрит. В нашей глуши такую не купишь.
— И все же это худо — уезжать в отсутствие родителей.
— Но ведь это для папы, Грейс! — И Ноэль снова принялась убеждать строптивую женщину, нажимая на ее ахиллесову пяту — особую привязанность к хозяину. — Я хочу, чтобы этот день его рождения был особенным, чтобы запомнился надолго. Я помню, как он восхищался этой булавкой.
— Очень хорошо. Раз уж это для лорда Фаррингтона… — Со снисходительным кивком Грейс сложила руки на обширной груди и умолкла.