— Догадывается ли герцог, что ответит Трэгмор на его предложение?
— Думаю — да.
— Он говорил тебе что-нибудь о причине их взаимной ненависти? Как пересеклись их пути?
— Пирс не хочет говорить об этом, — призналась Дафна откровенно, благодаря Бога за то, что викарий спросил как, а не когда. — Но мне кажется, это как-то связано с деньгами.
— Почему ты так думаешь?
— Деньги и положение в обществе — единственное, что интересует отца. Мне кажется, он в долгах.
— Хардвик в долгах?
— Да, и именно по этой причине он отправился в Лондон. Ему не терпится получить страховку за похищенные драгоценности.
— Жадность твоего отца известна, — вздохнул викарий, — но это не говорит о том, что он в долгах.
— Да, но его поведение на балу у графа Гентри было очень необычным. Он был сильно озабочен и даже просил, чтобы я была благосклонна к молодым людям, у которых можно занять крупную сумму денег.
— Думаешь, это как-то связано с герцогом?
— Да, мне кажется, это он и свил петлю на шею отца. Папа так и выразился о своем положении.
— Петлю? Да, Подснежник, ты очень меня заинтересовала. Теперь я и сам очень хочу встретиться с этим героем, завоевавшим твое сердце.
Его последние слова заставили Дафну улыбнуться.
— Я уверена, викарий, он очень понравится вам-Пирс в это время чувствовал себя кем угодно, но только не героем. Оставив на столе недопитый кофе, он принялся в который раз мерить просторную комнату шагами. «Почему, почему вчера я не увел ее за руку прямо в церковь? Не совершил ли я ошибку, дав ей время, чтобы она сумела спокойно разобраться в том, что происходит в ее сердце? К тому же нельзя сказать, что дома она находится в полной безопасности». Тревога охватила Пирса с новой силой. Сегодня утром он получил письмо от Холлингеби, в котором он согласился с предложением Пирса и обещал сделать все возможное, чтобы задержать Трэгмора в Лондоне на два дня. Но в том же письме адвокат предупреждал, что Трэгмор не настолько глуп, чтобы им можно было легко манипулировать, и он не уверен, что ему удастся сдержать свое обещание. «Черт! Пирс схватился за голову и уставился невидящим взглядом в окно. С большим трудом ему удалось подавить волнение и обдумать ситуацию спокойно. А в конце концов, Холлингсби — не самое главное. Вряд ли маркиз торопится домой, не достав денег и зная, что Пирс непременно будет ждать его. И Пирс его дождется и поставит перед выбором.
Направление мыслей Пирса изменилось: он напомнил себе, что Дафна знает не всю правду. Она знает основное — то, что касается его чувств. Но дает ли это ему право скрывать от нее условия завещания покойного герцога? Он не мог найти в себе смелости сразу сказать об этом. Страх заставил его замолчать, ведь доверие Дафны было еще таким хрупким. Он боялся разбить это чудо, признавшись Дафне в том, что ему просто необходим наследник. Любой женщине противна мысль о том, что она может служить орудием для достижения каких-то целей, К тому же она не напрасно интересовалась, сколько ее отец получит за украденные вещи. Зная ее сообразительность и тонкое чутье, Пирс нисколько не сомневался, что Дафна догадывается: у отца денежные затруднения, а затруднения эти создал не кто иной, как Пирс. Он сам уже признавался ей, что ненавидит Трэгмора, и ей нетрудно будет догадаться о том, что он хочет его разорить. Настолько ли она любит его, чтобы позволить разорить свой дом? Правда, она помогала Тин Кэпу, знаменитому разбойнику, новоявленному Робин Гуду. А вопрос о стоимости жемчуга, едва не разоблачивший его? Может быть, она даже догадалась, что это был он. Пирс вздрогнул при мысли, что кто-то знает его тайну. Нет, нет, не может быть. В комнате было очень темно, он был в маске, в перчатках, старался говорить измененным голосом.