— Прости, эльф, — пробормотал Бакстер, гладя ее по волосам. — Я пытался тебя уберечь.
— И ты говоришь, что дневник еще хуже, чем это? — спросила она слабым, задыхающимся голосом.
Бакстер сглотнул:
— Да. Это письмо подразумевает самоубийство… а дневник намекает на нечто худшее.
Ариана отстранилась от него.
— Я должна уйти, — сказала она, прерывисто вздохнув, и направилась к двери.
— Куда?
Она обернулась. Следы наивного ребенка исчезли из ее глаз.
— Обратно в Броддингтон, где бродят призраки, которых нужно обнаружить и отправить на покой. Именно этим я и намерена заняться.
Бакстер непроизвольно сделал шаг вперед, но, заколебавшись, остановился. Возможно, так лучше. Она сейчас рассержена, следы ее прежней мягкости исчезли. Если она немедленно вернется в Броддингтон и встретится с Кингсли, то разрушится связь, которая явно возникла между мужем и женой, и пропасть между ними еще больше увеличится. Потирая лоб, Бакстер мысленно проклял Кингсли за все, что тот отнял у него и продолжал отнимать.
Но это еще не конец. Ариана — Колдуэлл, она вернется в Уиншэм. В следующий раз Бакстер посвятит ее в свой план.
Непроизвольно он крепко сжал в руке письмо Ванессы.
Со временем они с Арианой поставят Трентона Кингсли на колени.
Она должна посмотреть в лицо Трентону.
Прибежищем для Арианы в Броддингтоне стала оранжерея. Успокоенная теплом летнего солнца, она укрылась там, жадно впитывая в себя аромат цветов и бархатистой зелени, окружающих ее. Но на этот раз одной природы было недостаточно, чтобы умиротворить ее. По правде говоря, ничто не могло по-настоящему унять смятение, опустошившее ее мозг и сердце.
Что ей сказать ему? Как вести себя?
Письмо Ванессы явно написано отчаявшейся женщиной. И Трентон был причиной ее отчаяния, в этом нет никакого сомнения. Но оставалось несколько неясных вопросов. Как далеко Трентон позволил волне гнева увлечь себя? И какую часть в бессвязной записке Ванессы составляла истинная правда, а что явилось плодом ее нездорового воображения.
И все-таки важнее всего было выяснить, может ли Ариана по-прежнему доверять своей интуиции, когда дело касалось Трентона? Могла ли она позволить себе любить человека, оказавшегося жестоким и властным негодяем… или даже хуже? Может, она станет его следующей жертвой?
Ариана кончиками пальцев провела по прикрытым векам, моля Бога о том, чтобы ей каким-то образом удалось отделить факты от вымысла, понять прошлое и прояснить настоящее, а тогда появится возможность проникнуть в будущее.
— Что ж, моя своенравная молодая жена уже возвратилась.