— Вы живы, мадам, — заговорил он по-немецки. — Я чуть с ума не сошел, когда увидел, что ваш конь скачет без наездницы. Представить себе не мог, что случилось. Надеюсь, ваше величество, вы не пострадали? Переломов нет?
Гизела с детства говорила по-немецки со своей матерью. Сейчас, когда она услышала, как обращается этот господин к даме, сидящей в кресле, она замерла, ошеломленная, а потом поспешно вскочила. Теперь она все поняла. Как глупо и смешно, что это догадка не осенила ее раньше! Примерно три месяца тому назад ходили слухи о визите австрийской императрицы в Англию. Говорили, что она изъявила желание поохотиться, и что, весьма вероятно, она появится в Нортгемптоне, так как ее сестра, королева Неаполитанская, уже находилась в графстве. Гизела слышала, как ее мачеха взахлеб обсуждала эти новости, но жизнь высшего общества, в особенности королев и императриц, казалась настолько далекой от ее собственной, что девушка не обращала внимания на подобные разговоры.
Теперь, стоя на ковре, охваченная легкой дрожью от смущения, она корила себя, что не догадалась обо всем раньше. Ну конечно, это изысканное, изумительное создание было прекрасной императрицей, которой восхищалась вся Европа. Елизавета Австрийская, которой не было равных, когда речь заходила не только о ее красоте, но и об умении держаться в седле.
— Тише, Рудольф, — обратилась графиня к человеку, стоявшему перед ней на коленях. — Нет никаких причин для волнения. Я в полном порядке, обо мне позаботились. Эта добрая молодая леди подружилась со мной и доставила меня сюда в полной целости и сохранности.
Она повернулась к Гизеле и заговорила по-английски:
— Мои друзья беспокоились обо мне.
— Мадам… Ваше величество… простите меня… — залепетала Гизела по-немецки.
Императрица помолчала с минуту, а потом произнесла:
— Итак, вы говорите по-немецки.
— Да, ваше величество.
— Как это странно для английской девушки! Мне казалось, никто в Англии не утруждает себя знаниями иностранных языков. Но теперь я вижу, что ошибалась.
Полно, пусть мой маленький обман не беспокоит вас. Я здесь инкогнито, поэтому ко мне здесь обращаются как к графине Гогенемз.
Она коротко рассмеялась и обратилась к джентльмену рядом с ней.
— Вот видите, Рудольф, — сказала она, — как простой намек на королевский трон все разрушает. Мы так мило болтали, словно подружки, пока вы не пришли. Теперь все испорчено. Моя подруга меня боится.
— Вы должны меня простить, мадам, — отвечал джентльмен. — Я почти лишился рассудка от беспокойства.
— А теперь я вас представлю, — объявила императрица. — Это принц Рудольф Лихтенштейнский. А вы? Единственное имя, которым я вас называла, — «добрая самаритянка». Мы долго болтали, но я так и не узнала, как вас зовут.