— Вы можете назвать мне ваше имя?
— Пьер Вальмон, — ответил он, — но боюсь, оно вам мало что скажет.
— Вы пишите для «Плюм»?
— Я соредактор этого журнала.
— Это один из журналов, который мне хотелось бы приобрести, пока я в Париже.
— Я пришлю вам экземпляр, или лучше — я вам его принесу.
— Спасибо, мне бы очень этого хотелось.
— Чтобы я вам его принес?
Девушку слегка смутило выражение, которое появилось в его глазах. Он не имеет права так оценивающе и смело на нее смотреть, — это Ваде не понравилось.
— Думаю, господин Вальмон, мы вряд ли снова с вами увидимся. Я приехала в Париж ненадолго.
— Что вы собираетесь делать в Париже?
— Хочу посмотреть то, что смогу, — очень непосредственно ответила Вада, — но боюсь, мне не удастся увидеть все, о чем я мечтала.
— А что вы хотите увидеть больше всего? Вада немного подумала и совершенно искренне сказала:
— Прежде всего мне бы хотелось услышать символистов. Я раньше немного читала об их поэзии и видела обзоры в американских газетах.
Она на мгновение умолкла и мечтательно добавила:
— Но совсем другое дело встретить или услышать поэта.
Пьер Вальмон промолчал, а девушка спросила:
— Вы пишете стихи?
— Немного. Но думаю, они довольно слабые. Так же, как мои коллеги, я читал свои стихи в «Солей д'Ор»— там собираются символисты.
— Где это? — с придыханием спросила Вада.
— В подвале кафе на площади Святого Михаила. Поэты и художники стали там встречаться всего несколько лет назад благодаря Леону Дешану — поэту и основателю журнала «Плюм».
— А что делают поэты, когда собираются вместе?
— Не только поэты, но и музыканты, певцы, все, кто считает себя символистом, читают стихи, поют, слушают и исполняют музыку — для всех, кто приходит их слушать.
— Звучит очень заманчиво! — возбужденно сказала Вада.
— Иногда такие мастера, как Жан Мореа или Верлен, читают свои последние стихи. Когда публика перестает слушать, начинается дискуссия, обмен мнениями, — это очень полезно для творчества.
— Как это должно быть интересно и по-настоящему замечательно! — воскликнула Вада. Немного поколебавшись, она спросила:
— Как вы думаете, мне можно туда пойти? Только чтобы увидеть поэтов. Я этого хочу больше всего на свете!
— Ну конечно, можно! — ответил Пьер Вальмон. — Я приглашу вас, если вы со мной пойдете.
Внезапно оба умолкли.
Все происходило так, будто Вада, обсуждая с ним эту тему, не понимала, куда ее может завести подобный разговор.
От его последних слов девушка, казалось, вздрогнула.
«О, это невозможно, совершенно невозможно!»
Но другой, словно ей не принадлежавший голос, исходивший от кого-то еще, ответил: