В помещении повисло тяжелое молчание. Отец Михаил тихонечко покашлял, сплюнул в тряпочку, потом произнес совсем уже другим голосом — тихо и очень грустно:
— Увы, Миша. Прошлого не вернешь и не исправишь, можно только не повторять прошлых ошибок.
— Но как определить: то ли творишь?
— Вера, Миша, только Истинная Вера укажет достойную цель и достойные средства ее достижения. Слабый вопиет к Небесам о защите и утешении, сильный же взыскует путеводной нити.
— А ярый?
— Ярый алчет служения!
— Пассионарии…
— Что?
— Ярому нужна только идея. — Пояснил Мишка. — Все остальное он сам решит.
— Так. А идею эту дает Православная Вера.
— Делай, что считаешь должным, но спрос будет только с тебя, спрятаться не за кого.
— Вижу, что понял, отрок.
— Один умный человек мне недавно сказал: «И хорошие люди творят зло, если считают, что поступают верно».
— Если боишься случайно сотворить зло, Миша, посади себя на цепь. Но помни: духовные узы крепче любых цепей. Вера и есть сии духовные узы. Вера — вообще все!
«Гм… На фронтоне Исаакиевского собора есть надпись: „На тя, Господи, уповаем, да не устыдимся вовеки“. Не об этом ли?»
— Спасибо, отче.
— Тебе, Миша, спасибо: только с тобой и поговорить о таких вещах, душу отвести. Что-то, вижу, еще тебя гложет?
— Да, Илларион, будь он не ладен! Глупость я сделал…
— Ну, будет! Наговорились! — Раздался от дверей голос. — Ступай-ка ты, Мишка домой. Святой отец утомился, ему поесть и отдохнуть надо!
В дверях, закрыв могучей фигурой почти весь проем, высилась тетка Алена. Отец Михаил вздрогнул, словно от грома небесного, во взгляде его снова засквозили тоска и беспомощность.
— Царю Небесный, дай мне силы!!!
— Будут, будут тебе силы. — Почти мужским басом проворковала Алена. — Сейчас кашки с молочком поешь, таким силачом станешь! Ступай, Мишка, ступай.
— Богородица Дева! Заступница Небесная! Обрати светлый лик свой…
Захлопнувшаяся за спиной дверь обрезала полный страдания голос монаха. Роська вылупился удивленно, даже, несколько испугано.
— Минь, чего это он там плачет?
— Он не плачет, он вопиёт!
— А… Почему?
— Лечиться бывает трудно и больно. Особенно, если болезнь запущена.
— Ага! Особенно, если такая бабища лечит!
— А другая и не справится. Помоги-ка с крыльца слезть. Не навернуться бы опять.
* * *
«Да, сэр, крепенько Вам монах насовал и, позвольте Вам заметить, за дело. Как, все-таки легко на критиканство сорваться! Все вокруг в дерьме: и Ярослав Мудрый, и Харальд, и вся сотня, и тут выхожу я — в судейской мантии, истиной в последней инстанции на устах и сияющим нимбом… вокруг жопы. Всех осудил, всех заклеймил… Позорище, блин! Только такой святой, как отец Михаил, и мог меня матюгами не обложить.