киевских сгнили. Одного только боярина Ставра жена Забава выручить сумела.
— Слыхал я эту сказку! — Дед скептически скривил лицо, отчего его и без того страшный шрам, стал выглядеть и совсем уж жутко. — Брехня, не могло такого быть!
— Ну почему же брехня? Могла баба мужиком переодеться? Могла! Могла на скачках выиграть? Могла! Был бы конь резвый…
— Могла, могла… — согласно закивал дед — а вот победить в поединке ратника из ближней княжьей дружины, да еще не одного — ни в жизнь!
— Кирюш, бабы разные бывают. А в Новгороде, если не знаешь, суд и бабам поле[4] присуждает. В доспехе и с острым оружием!
— Все равно! — Дед пристукнул кулаком по столу. — У меня в Ратном тоже одна такая есть. Аленой зовут. Здорова — слов нет! Однажды корову из навозной ямы за задние ноги вытащила! Из лука бьет — хоть сейчас в строй ставь! Кулаками машет — лучше не подходи, на смерть уложить может. Однако же, в настоящем поединке, даже я на одной ноге, ее одолею. Воин есть воин, а в ближней дружине Великого князя слабаков нет.
— Но мужа-то она выручила!
— Да ублажила Мономаха по-бабьи, и весь сказ! Такую лихую бабу любому мужику… Гм… — Дед покосился на Мишку. — Лестно…
— Да, это верно… — Федор мечтательно завел глаза и посветлел лицом, видимо вспомнив что-то приятное. — Лихие бабы они… — Боярин, так же, как только что дед, покосился на Мишку и примолк.
«А сказка-то, если помните, сэр Майкл, до третьего тысячелетия дожила. Про Забаву Путятичну, победившую князя Владимира Красно Солнышко в конных состязаниях, побившую в поединке несколько дружинников за раз и перепившую на пиру самых крутых выпивох. Только вот „Красным Солнышком“ звали не Владимира Мономаха, а его прадеда — Владимира Святославича Святого, крестившего Русь. Эх, такую легенду лорд Корней опошлил!»
— Не сходится у тебя, Федька! — Прервал мишкины размышления дед. — То ты говоришь, что новгородцы за Мстислава горой стоять будут, то, что против сына его взбунтовались и наказание претерпели. Не сходится.
— Невнимательно слушаешь, Кирюха, я сказал: если не мечами новгородскими, то их угрозой. Ярослав Мудрый тоже с новгородцами разругался, но когда понадобилось, сумел помириться. Мстислав не дурнее прадеда своего, даст Новгороду какие-нибудь льготы, еще чем-то ублажит… Он в Новгороде почти всю жизнь прожил, знает, чем новгородцев удоволить. Поэтому угроза есть и никто из князей рисковать не решится — Судьбу Святополка Окаянного повторять никому неохота.
— Тогда опять не сходится! — Гнул свое дед. — По твоим словам, все мирно должно пройти, а ты сам про кровь говорил!