Голова замотана серым шерстяным платком, из-под которого выглядывает перехватывающая лоб девичья повязка с вышитым красным узором. Шубейка, сшитая мишкиной матерью из тех самых волчьих шкур, подшитые кожей войлочные сапожки, сильно напоминающие обувку ХХ века с романтическим названием «Прощай молодость», разве что, без застежки «молния». Одежка удобная, добротная, но неброская, по Ратнинским понятиям, даже бедноватая, хотя лекарка Настена была отнюдь не бедна.
Единственное, что отличало Юльку от остальных ровесниц (за исключением лекарской одержимости, естественно) — масть. Ратнинцы, как впрочем и дреговичи, с которыми за сто лет густо замесила свои гены ратнинская сотня, в подавляющем большинстве были блондинами различных оттенков: от белобрысой «соломы» до роскошной светло-русой «волны». Попадались и рыжие, но мало. А Юлька была шатенкой. Это-то и ставило в тупик сельских кумушек, безуспешно пытавшихся вычислить папашу юной лекарки.
Толстая темная коса, резко выделяющаяся на фоне рубахи из беленого на солнце полотна, как магнитом притягивала взгляды сплетниц, порождая самые невероятные версии и предположения. Мишка несколько раз слышал разговоры о том, что Юлька прячет в своей косе отравленную (по другой версии — заговоренную) иглу, а тетка Варвара, не за страх, а за совесть исполнявшая в селе обязанности «желтой прессы», на полном серьезе утверждала, что лично наблюдала процесс превращения этой косы в ядовитую змею.
И это Юлька-то, без раздумий готовая жизнь положить на алтарь медицины! Правда характер — как у тещи из анекдотов, а язык — незачем и косу в змею оборачивать.
«И всё же, всё же, всё же… Эх, силушки еще не накачал, а то бы нес ее на руках, как дядька Лавр тогда нес через двор мать…»
Романтическое настроение Мишке поломал Чиф, видимо решивший принять участие в оказании медицинской помощи. Ткнувшись мокрым носом в Юлькины руки и попытавшись облизать ту часть лица Матвея, которая еще виднелась из-под повязки, пес напугал своими жуткими клыками Мотьку, получил тычок локтем от Юльки, и очень довольный закрутился возле мишкиных ног.
— Вот, смотри, — Юлька показала Мишке пропитавшуюся кровью занозу — почти до самого уха вошла.
— Да, если бы осталась, плохо дело было бы. Благодари лекарку Матвей! Юль, тебе помочь подняться? Давай-ка.
Мотька, мгновенно проникшийся к юной лекарке уважением, подхватил Юльку с другой стороны, и парни наполовину повели, наполовину понесли Юльку к фургону. Оказавшись внутри, Юлька сразу же начала отдавать распоряжения таким властным тоном, что позавидовал бы и сотник Корней: