— Двенадцать!
— Восемнадцать!
— Четырнадцать!
— Шестнадцать!
— Пятнадцать!
— И по десять болтов к каждому. По рукам?
— По рукам! А за обучение чего хочешь?
— За науку — науку, Лука Спиридоныч. В Младшей страже сейчас девять человек… восемь — одного убили. Ты их видел, ребята крепкие. Самострелы самострелами, а лучному бою тоже учить их надо. Ты — лучший у нас лучник, значит, Младшую стражу надо учить у тебя.
— А не много захотел? Ты одного учишь, а я восемь?
— Три возражения. — Быстро ответил Мишка — с Лукой надо было вести себя, как на парламентских дебатах. — Первое: добрые лучники есть и кроме тебя, а я — один. Второе: не все из восьми могут способными оказаться, тогда учеников станет меньше. Третье: скоро учеников станет еще больше, если с нами дело пойдет, остальных будешь учить за плату. Договоришься с дедом. И еще: на первых порах, самым простым вещам учить, конечно, будешь не сам, Тихона заставишь. Я не против, был бы толк.
— Купцом бы тебе быть.
— А я и так купцов племянник.
— Вот! — Лука снова поднял вверх указательный палец. — Видите, каких парней Корней Агеич воспитывает? Вырастут, кому вы, охломоны, нужны будете? Они и воинами станут, и науки превзошли, и торговать могут, и ремесла знают. А Никифор — дядька его? Он на своих ладьях, как нурман: где торгует, а где и на щит взять может, а если ему Корней Агеич ладейную рать выучит…
«Опять поехал! И правильно, ведь, все понимает, умен черт. Какой помощник для деда, и чего тот за Данилу держался? Но монолог надо прерывать, конца не видно».
— Дядя Лука, хочешь, еще одну интересную вещь подскажу?
— Не перебивай старших! Гм, о чем это я? Ладно, чего запросишь за свою интересную вещь?
— Ничего. Это за то, что ты нам на помощь десяток поднял.
— Обижаешь! Я тридцать восемь человек привел.
— Прости, не знал. Значит, если что, дед может почти на четыре десятка рассчитывать.
— Что «если что»? — Сразу же насторожился Лука.
— В жизни всякое бывает. — Туманно отозвался Мишка.
— Темнишь, парень.
— Так не на исповеди.
— Э! Забыл, что со старшим разговариваешь?
— Помню, что говорю с умным человеком, который понимает больше, чем сказано.
Возле костра повисла неловкая пауза. Лука сверлил взглядом корнеева внука, Мишка упорно не отводил глаза, хотя знал, что грубо нарушает правила общения младшего со старшим. Глаза следовало опустить и молчать, дожидаясь, пока Лука не заговорит первым. Было видно, что десятнику очень хочется вразумить нахального сопляка — оплеухой или чем-либо подобным, но он сдерживается.
Наконец Лука, видимо что-то решив для себя, прокашлялся и покрутив головой, произнес: