Когда мне грустно, я избегаю лифтов. В них болезненное время замирает, делается вязким, а перерывы между крушениями становятся до обидного мимолетными. Кажется, что вот-вот произойдет очередной обвал, тогда как еще не пережит предыдущий. Мирумир назвала лифт моего (нашего?) дома «философским». Из-за надписи, которую незнакомый страдалец вывел на стене баллончиком красной краски. «Я выбрал жизнь, стоя на подоконнике…» Она всегда читала эти слова вслух, после чего поднимала голову вверх и смотрела на отсчет цифр-этажей. Ей никогда не нужны были зонты. «Ну что за глупость?!» Мирумир любила ощущать капли дождя, стекающие вдоль позвоночника…
Последняя четвертинка апельсина. И до следующего магазина примерно три десятка шагов. Апельсины – это неспроста. Цвет, запах воспоминаний. Помню ее непрестанно улыбающейся, когда в порыве баловства я катал апельсин по ее спине. Потом мы съедали оранжевое чудо, кусочки кожуры терялись в складках смятых простыней, кисло-сладкий сок стекал по нашим подбородкам, оставляя липкие с горчинкой следы… Такое было? Или я всё выдумал?..
* * *
…Размениваю сегодня на завтра. Пальцы на запястье – пульс Босфора. Вино и чувство вины. Перед собою. Я прячусь от жизни. От настоящего и будущего. Нахожусь в своем пространстве, где слова – пустые звуковые вибрации, а чувства запутались в узелки. Мне достаточно весеннего солнца, домашнего вина, моих сигарет и воспоминаний. Они всплывают со дна океана прошлого, покрывая мои мысли соленым покровом пустой боли. Пустая боль, присущая больным синдромом Прошлого, не болезненна. Она лишь сжимает желудок, учащает ритм сердца… Во мне нет ничего, кроме воспоминаний. Пустота в реальности. Я открыл для себя Босфор по-новому. Все, что было связано с тем временем, стерто из памяти. Стереть все остальное пока не удается. Пустота в настоящем заполняется исключительно прошлым. Первый шаг к преодолению прошлого – это заполненное будущим настоящее…
* * *
…Перегоревшие лампочки в прихожей, мокрое полотенце после душа, забытый бритвенный станок, остывший чай с ароматом желания жить, джинсы на голое тело, обветренные морским ветром губы. Я ухожу из дома, не успев в нем появиться. Время без солнца, замерший секундомер веры, ночь крошится звездной пылью на ресницы, и я перебираю четки воспоминаний. Воспоминания со временем вырастают в значимости. Но и отчаяние, к сожалению, растет. Безвозвратность пугает, хотя и с ней многие примирялись, примиряются… Я хочу вернуть тебя…
Теперь вместо «Кента» покупаю «Мальборо». Самая большая внешняя перемена. Обращен в себя. Странно, но я ни с кем не хочу делиться переживаниями. Неотвеченные звонки на мобильном, непрочитанные имейлы, эсэмэсы. Не ищу друзей. Нет желания с кем-либо разговаривать. Молчать. Молчать. Молчать. Эгоизм в боли.