Что я зажился.
Так снова предлагаю вам,
Пока не поздно:
Хотите ли ко всем чертям,
Где кровь венозна
И льет из вены, как река,
А не водица.
Тем, у кого она жидка,
Там не годится.
И там не нужно ни гроша,
Хоть век поститься,
Живет там праведна душа,
Не тяготится.
Там вход живучим воспрещен
Как посторонним,
Не выдержу, спрошу еще:
«Кого схороним?»
Зову туда, где благодать
И нет предела.
Никто не хочет умирать —
Такое дело.
Скажи-кось, милый человек,
Я, может, спутал:
Какой сегодня нынче век,
Какая смута?
Я сам вообще-то костромской,
А мать – из Крыма.
Так если бунт у вас какой,
Тогда я – мимо.
А если нет, тогда еще
Всего два слова.
У нас там траур запрещен,
Нет, честно слово!
А там порядок – первый класс,
Глядеть приятно.
И наказание сейчас —
Прогнать обратно.
И отношение ко мне —
Ну как к пройдохе.
Все стали умники вдвойне
К концу эпохи.
Ну я согласен – поглядим
Спектакль – и тронем.
Ведь никого же не съедим,
А так… схороним.
Ну почему же все того…
Как в рот набрали?
Там встретились – кто и кого
Тогда забрали.
И Сам – с звездою на груди —
Там тих и скромен, —
Таких, как он, там – пруд пруди!
Кого схороним?
Кто задается – в лак его,
Чтоб – хрен отпарить!
Там этот, с трубкой… Как его?
Забыл – вот память!
У нас границ полно навесть:
Беги – не тронем,
Тут, может быть, евреи есть?
Кого схороним?
В двадцатом веке я, эва!
Да ну-с вас к шутам!
Мне нужно в номер двадцать два —
Вот черт попутал!