Как только я узнал, что командный пункт генерала Батова находится относительно недалеко от нас, тут же позвонил ему. Отрекомендовался по всей форме, а в ответ услышал:
— Бакланов? Здравствуй, Глеб! Ты где? Я ответил, что очень хочу повидаться.
— Это было бы великолепно! Ко мне приехать можешь?
— Могу, конечно.
— Тогда давай прямо сегодня. Только к вечеру, попозже. Днем, прямо скажу, не до гостей.
Командный пункт Батова находился в небольшом поселке Городище, сравнительно недалеко от Сталинграда. Но я выехал пораньше, в конце дня, учитывая, что по разбитым дорогам да в пургу, которая началась с утра, добраться до КП будет не так-то легко.
Сидя в машине и думая о предстоящей встрече, я невольно вспоминал казавшиеся ужасно далекими времена своей службы в Московской Пролетарской дивизии. Вспомнил, кстати, что первую благодарность в армии получил именно от Батова, за отличную стрельбу из винтовки. Вообще, отвлекаясь от рассказа о событиях того дня, хочу сказать несколько слов о Московской Пролетарской стрелковой дивизии.
Должен признаться, что даже в мирное время служить в прославленной дивизии было трудно. Объяснялось это целым рядом обстоятельств. Прежде всего тем, что наша дивизия была в некотором роде испытательной лабораторией Генерального штаба. Все, что вводилось в Красной Армии нового — от обмундирования и вооружения до новых взглядов на тактику, — проверялось и опробовалось у нас. Поэтому в дивизии шли непрерывные большие и малые учения, требовавшие полного напряжения моральных и физических сил личного состава. Зимой и летом мы проводили в поле так много времени, как, наверно, ни одна другая часть.
Естественно, что главнейшее место в нашей боевой подготовке занимали тактика и стрельба. Я очень любил тактику.
Изучавшееся нами искусство подготовки даже мелких подразделений к бою и ведения боя в мирных условиях было похоже на тонкую и увлекательную игру. От нас, курсантов-одногодичников, будущих командиров, требовалось умело использовать местность, чтобы правильно расположить свои силы, определить задачи личному составу и огневым средствам, предугадать действия «противника», разрушить его замысел и навязать свой рисунок боя. Нет-нет, не напрасно древние греки назвали все это именно искусством. Тактика и является им по существу. И, как во всяком искусстве, для решения тактической задачи от человека требуется творческий подход, серьезная, напряженная работа мысли и психологическая гибкость.
Впрочем, во время службы в Московской Пролетарской дивизии стрельба увлекала меня не меньше. Настоящий спортивный азарт заставлял забывать об усталости. Я мог проводить на огневом рубеже по нескольку часов, совершенно не замечая времени.