В ночь на 3 октября дивизия приступила к переправе.
Я стоял на берегу рядом со своим наблюдательным пунктом. Все тонуло в черной, непроницаемой мгле. С Днепра доносились приглушенные всплески воды. Это на реку спускали лодки и плоты. Несколько минут не было слышно ничего, кроме этих всплесков и сдержанных, негромких команд. И вдруг с правого берега ударила артиллерия, в безумной спешке заметались лучи прожекторов, от черной реки к черному небу вздыбились могучие фонтаны, прибрежная полоса воды вскипела от тысяч осколков. Несколько плотов разлетелись в щепки от прямого попадания снарядов.
— Товарищ генерал, — тихонько на ухо сказал мне адъютант. — Войдите в укрытие!
Это было разумно. Я пошел на наблюдательный пункт.
Гвардейцы продолжали погрузку и переправу под ураганным огнем противника.
При бледных вспышках ракет было видно, что первые группы бойцов достигли острова. Это были дивизионные саперы во главе с парторгом роты лейтенантом Микушевым и коммунистами рядовыми Джиловьяном, Бабалиным и Будкиным и шесть автоматчиков 42-го полка: Ковин, Проскуряков, Мисорож, Кузнецов, Певзнер, Винокуров. За ними последовали и другие. Верные нашему правилу, они тут же начали окапываться. И тогда обнаружилось обстоятельство, которого мы никак не могли ни предусмотреть, ни предотвратить. Грунт этого острова оказался песчаным. От каждого разрыва мины или снаряда весь он приходил в движение. Тихо шурша, песок мгновенно оползал, ссыпался в неглубокие ямки, отрытые ценой колоссальных усилий, попадал в затворы винтовок, в пулеметные замки.
Немцы били по острову из орудий и минометов. Разрывы снарядов взметали в воздух тонны песка. Положение перебравшихся на остров осложнилось. Наши артиллеристы усилили огонь по правому берегу, пытаясь заставить замолчать вражеские батареи. Над широкими водами Днепра в ту и другую сторону неслись тучи снарядов.
Группе Микушева удалось добраться до правого берега. Гитлеровцы немедленно атаковали их. Наши воины дрались стойко и мужественно, отбили несколько атак противника. На помощь им подоспела рота автоматчиков 39-го полка под командой капитана Ивана Яковлевича Подкопая.
Бой не затихал всю ночь. С рассветом он разгорелся еще жарче. Я по-прежнему находился на своем наблюдательном пункте.
В середине следующего дня с командного пункта, находившегося в полутора километрах от НП, за деревней, приехал полковник Гаев.
— Товарищ генерал, — бодро сказал он, — обед стынет.
Я обернулся. Высокий, плотный, подтянутый Гаев стоял за моей спиной, жадно поглядывая на стереотрубу.