– Так же, как вчера, и позавчера, и позапозавчера, – недовольно проворчала она. Взяв с подноса ломтик поджаренного хлеба, она откусила кусочек. Ее бурлящий желудок немного успокоился. – Послушай, Кристиан, вот уже скоро две недели, как Скотт держит меня в постели. Тебе не кажется это смешным?
– Мне никто не сочувствовал, когда точно так же он поступал со мной.
– Тогда было другое. Ты пьянствовал дольше, чем я болела.
– Это верно.
Дженни подвинулась, и Кристиан присел на край кровати. Она не могла пожаловаться на ту заботу, которой окружил ее Кристиан в последние десять дней. Он следил за тем, чтобы она вовремя ела, много спала, читал ей, развлекал историями о своем детстве в доме Маршаллов и обещал подумать над проблемами Беннингтонов и «Траста».
Она ему верила. Как только она пошла на поправку, Кристиан буквально засыпал ее вопросами о распорядке дня Вильяма Беннингтона. При этом он все скрупулезно записывал в блокнот, не полагаясь на память.
Он узнал, что Беннингтоны могли запускать руку в банковские деньги всего два раза в месяц – в те дни, когда сейф раздувался от зарплаты местным служащим. Они никогда не выписывали чеков, имея дело только с наличными, и, похоже, работали сообща. О хищениях Дженни знала в основном из подслушанных разговоров, но, переехав в отель «Святой Марк», она достаточно долго наблюдала за кабинетом Вильяма и, несмотря на плохую видимость, знала, что там происходит.
В конце концов она ответила на все вопросы Кристиана, правда, он так и не сказал ей, что у него на уме. Насколько знала Дженни, Кристиан еще не придумал, как устранить технические трудности.
– Поешь чего-нибудь, – предложил он, ласково поднося к ее губам кусок тоста. – Когда Скотт оставил тебя на моем попечении, я обещал, что не дам тебе зачахнуть.
– Это вряд ли случится. – Она откусила кусочек тоста. – Ты будешь сегодня рисовать?
– Нет, – он выглянул из окна ее спальни, – сегодня слишком облачно, и я сомневаюсь, что прояснится. Соглашайся переехать ко мне, Дженни, тогда у меня не будет проблем со светом. Вот только у меня в студии ты, наверное, будешь мерзнуть, – признал он после задумчивого молчания. – Кажется, в этом году весна никогда не наступит. Я слышал, что в Централ-парке еще катаются на коньках.
Дженни вздохнула. Как бы ей хотелось пойти туда с Кристианом!
– Можно взглянуть на портрет? – спросила она.
– Нет. Он еще не закончен.
С тех пор как Кристиан начал писать портрет, она слышала от него один и тот же ответ. Его мольберт стоял в углу спальни Дженни, накрытый простыней. На столе, безнадежно испорченном брызгами краски, лежали кисти, тюбики с красками и палитра.