— Мы знаем, что у Жака Рено не было при себе ножа в тот вечер, и мадам Рено может подтвердить это.
— Правильно, — сказал Стонор. — Когда она придет в себя, то, безусловно, скажет это и многое другое. Ну, а теперь я должен вас оставить.
— Один момент, — окликнул Пуаро Стонора. — Сможете ли вы послать мне весточку, как только мадам Рено придет в себя?
— Безусловно. Пришло незамедлительно, — прокричал он через плечо и зашагал в сторону виллы «Женевьева».
— Довод, касающийся ножа, будет убедительным и в суде, — заметил я, когда мы поднимались по лестнице. — Я не мог говорить откровенно в присутствии Стонора.
— Вы совершенно правильно поступили. В сложившейся ситуации мы должны попридержать наши сведения насколько возможно. Но ваш довод об отсутствии ножа у Жака Рено вряд ли ему поможет. Вы заметили, что сегодня утром я отлучался на час, прежде чем мы выехали из Лондона?
— Да.
— Я разыскивал фирму, в которой Жак Рено заказывал свои сувениры. Это было не очень трудно. В общем, Гастингс, они сделали по его заказу не два ножа, как мы думали, а три.
— Да ну! Что же из этого следует?
— А то, что, после того, как он подарил один нож матери, а второй — Белле Дювин, у него оставался третий, для его собственных надобностей. И я боюсь, Гастингс, что теперь нам ничто не поможет спасти его от гильотины.
— Но это немыслимо! — воскликнул я, пораженный. Мой друг грустно покачал головой.
— Спасите его! — простонал я. Пуаро укоризненно посмотрел на меня.
— А не сделали ли вы это невозможным, дорогой мой?
— Придумайте что-нибудь, — пробормотал я.
— Проклятие! Вы требуете от меня чудес. Не говорите ничего больше. Давайте вместо этого посмотрим, что в письме.
Пуаро достал конверт из внутреннего кармана пиджака и извлек из него небольшую записку.
Его лицо сморщилось, пока он читал, затем он протянул тоненький листок мне.
— Есть и другие женщины в мире, которые страдают, Гастингс.
Почерк был неразборчивым. Чувствовалось, что записка была написана в минуту большого волнения.
«Дорогой месье Пуаро!
Если это письмо дойдет до вас, умоляю прийти на помощь. У меня нет никого, к кому бы я могла обратиться, а Жака надо спасти любой ценой. Я на коленях умоляю вас помочь…»
Марта Добрейль».
Взволнованный, я вернул записку.
— Вы поедете?
— Немедленно. Давайте возьмем автомобиль. Через полчаса мы были на вилле «Маргерит». Марта встретила нас у двери и повела Пуаро в дом, сжимая его руку в своих руках.
— Как вы добры! Я была в отчаянии, не зная, что делать. Они даже не позволяют мне видеться с ним в тюрьме. Правда ли, что он не отрицает, что совершил преступление? Но это безумие. Невозможно, чтобы он это сделал! Я не поверю этому никогда!