— Конечно, — вставил я саркастически.
— Но что мне было делать? — продолжала Каролина, не обращая внимания на мой сарказм.
— Женщина что-то сказала, я не расслышала — что, а Ральф ответил сердито: «Моя милая, разве неясно, что старик наверняка оставит меня без гроша. За последние годы я ему изрядно надоел. И теперь достаточно пустяка, чтобы все полетело к черту, а нам с тобой нужна звонкая монета. Я буду богат, когда старик окочурится. Он скаред, но денег у него куры не клюют. И я не хочу, чтобы он изменил свое завещание. Не надо волноваться и не надо вмешиваться, я все улажу». Это его подлинные слова. Я помню точно. К несчастью, в этот момент я наступила на сухой сучок, они сразу начали шептаться и ушли. Я, конечно, не могла бежать за ними и поэтому не знаю, с какой женщиной он был.
— Вот досада! — сказал я.
— Но ты, наверное, поспешила в «Три кабана», почувствовала себя дурно и прошла в буфет, чтобы убедиться, что обе официантки на месте?
— Это не официантка, — твердо сказала Каролина, — я бы сказала, что это Флора Экройд, только…
— Только в этом нет никакого смысла, — докончил я. Моя сестра начала перебирать окрестных девушек, рассматривая все «за» и «против». Воспользовавшись паузой, я бежал.
Я решил зайти в «Три кабана», так как Ральф, вероятно, уже вернулся. Я близко знал Ральфа. И понимал его лучше, чем кто-либо другой в Кингз-Эббот: я знал его мать, и мне было ясно многое, чего другие в нем не понимали. В некотором отношении он был жертвой наследственности. Он не унаследовал роковой склонности своей матери, но у него был слабый характер. Как справедливо заметил мой утренний знакомец, он был необычайно красив. Высокого роста и безукоризненного сложения, темноволосый, как и его мать, с красивым смуглым лицом и веселой улыбкой, Ральф Пейтен был рожден, чтобы очаровывать, что ему и удавалось легко. Легкомысленный, эгоистичный, он не отличался твердыми принципами, но тем не менее был на редкость общителен и имел преданных друзей. Обладал ли я влиянием на мальчика? Я полагал, что — да.
В «Трех кабанах» я прошел к нему в номер без доклада. На минуту я заколебался, вспомнив о том, что слышал и видел, но мои опасения оказались напрасными.
— Доктор Шеппард! Как приятно! — Он шагнул мне навстречу, протягивая руку. Улыбка осветила его лицо.
— Вы единственный человек в этом проклятом месте, кого я рад видеть.
— Чем провинилось это место? — поднял я брови.
— Долгая история.
Он досадливо рассмеялся.
— Мои дела плохи, доктор. Можно предложить вам выпить?
— Безусловно.
Он позвонил, распорядился и бросился в кресло.