– Очень хорошо. Легко будет найти тебя, если понадобишься. Ах да, пока ты не ушел. Как тебе понравился парень, которого я посылал за тобой в Лондон?
– Мартин Симз? – откликнулся Хью. У него была хорошая память на имена.
– Его так зовут? – поднял Кенби голову от пергамента, где какая-то фраза привлекла его внимание. – Ну да, Симз, – пробормотал он не слишком уверенно. У него были сотни таких молодых людей, в большинстве своем крестьянские парни, мало что умевшие, кроме как драться. – Возьмешь его себе в оруженосцы?
Хью не думал об этом, хотя Мартин показался ему довольно рассудительным и скромным.
– Не знаю, но, пожалуй, он подойдет.
– Тогда бери его. Это мой тебе подарок. – Суровое лицо Кенби смягчилось выражением, напоминавшим отцовскую нежность. – Не забудь о сопровождении. Подбери крепких и хорошо вооруженных людей. Это все, что я хотел тебе сказать. Берись за дело, времени на раскачку нет. Все может произойти очень быстро.
Когда они поравнялись с конюшней, Мартин предложил вывести лошадей.
– Нет, – сказал ему Хью, – мы пойдем пешком.
У Хью не было намерения оповещать о своих делах всю улицу, что неизбежно бы произошло, отправься они верхом.
Ленивой походкой они пересекли двор и вышли через задние ворота замка. Хью сказал Мартину, какую роль отныне тот будет исполнять при нем.
Мартин не скрывал радости, узнав, что теперь он оруженосец молодого господина. Не прошло и двух дней, а он достиг положения, о котором не смел и мечтать. В нем еще не утих восторг, вызванный столь внезапным и удачным поворотом в судьбе, а Хью уже объяснял, что им предстоит сделать.
По сравнению с Лондоном с его большими людными улицами провинциальный Виндзор выглядел тихим и скромным. Несмотря на спесивое великолепие замка, Виндзор не мог скрыть убожества, печать которого лежала на его узких кривых улочках и домишках, лепившихся под серыми замковыми стенами. Город оказался больше, чем поначалу представлялось Хью, хотя бы за счет обширной колонии нищих и калек, обретавшихся в жалких лачугах на зловонных окраинах.
Хью и Мартин свернули с главной улицы, и тут их подхватил людской поток. Торговцы, погонщики с гуртами скота, телеги, пешеходы, верховые – все двигались по грязным улочкам в направлении рынка. На рыночной площади царило настоящее столпотворение: толпы людей двигались среди корзин с рыбой и ранними овощами; лекарственные травы, пряности, одежда и прочий мыслимый товар лежали на брошенных прямо на землю рогожах или громоздились на прилавках.
Тушки неосвежеванных кроликов и неощипанных гусей гроздьями висели на столбах, а рядом в плетенках ждали своей участи их живые сородичи. На площади стоял оглушительный и несмолкающий шум: визг и хрюканье свиней, ржание лошадей, крики продавцов и покупателей, спорящих из-за какого-нибудь пенни с яростью смертельных врагов, вопли и смех детворы, шнырявшей в толпе. Тут же продавали свиней, овец и бычков; барышники вовсю расхваливали лошадей. Хью казалось, что здесь можно купить все, что душе угодно, и притом недорого.