— Ну хорошо, — успокаивающе произнес Ардет. — Мы поговорим об этом в другой раз. Но ты к тому же еще и отказываешься принимать некоторые необходимые решения… Послушай: ты должен заключить союз с одним из Домов, укрепить его — для защиты собственных интересов. А если брезгуешь торговать собственной кровью, используй свою сестру. На девочку нужно заключить контракт, причем сделать это можно на самых выгодных условиях. Ох, если бы только был жив мой сын Переден!.. Мальчик мой, что случилось?
Торисен резко отвернулся.
Он слишком ясно помнил свои ощущения в палатке у Водопадов, которые он испытывал, ломая Передену шею. Потом пришлось отправиться в Пустоши с Ардетом на поиски костей его сына-«героя», все время пути зная, что они при помощи Харна обращены в пепел на общем погребальном костре в Каскаде. Будь проклят Переден, тщеславный и избалованный мальчишка, который наперекор приказу повел Южное Войско в бесполезную атаку прямиком на трехмиллионный Рой пустошей в глупой попытке доказать, что он лучший командующий, чем был Торисен. Захваченный в плен, он переметнулся на сторону противника, купившись на обещание сделать его Верховным Лордом. И все это потому, что он думал, что Торисен украл любовь Ардета.
Отцы и дети. И как это некоторые из них ухитряются не убивать друг друга?
Переден уничтожил бы Ардета рассказом о своем предательстве и тот умер бы от стыда, если бы Торисен не убил юношу прежде.
«Прекрасно. Попытайся объяснить все это глубоко горюющему отцу».
Торисен шагнул на балкон и оперся о перила. Долговременный лагерь Войска образовал у подножия утеса настоящий город, над которым возвышался Котифир. К югу, поверх крыш гарнизона, виднелись Пустоши — уходящая за горизонт плоскость, черная снизу, покрытая рябью звезд сверху, его земля, которой никогда не касался взгляд Ганса.
И все-таки тень Серого Лорда нависала над его сыном. Возможно, ему никогда ее не избежать, ведь он, как и отец, предъявил требования на место Верховного Лорда и получил его, а теперь с ним еще и кольцо, и боевой меч отца, висящий на перевязи на боку. Песни утверждали, что Разящий Родню делает своего полноправного владельца практически непобедимым. Однако в руках Торисена клинок оставался вялым — зловещий признак, словно меч знал, что Ганс умер, проклиная сбежавшего сына и отрекаясь от него. Смешно, если единственное, что сын унаследовал от Ганса, — это его сумасшествие. Сейчас Торисен чувствовал пульсацию безумия. Где-то что-то должно случиться.
«Нет. Думай о чем-нибудь другом».
Он вновь вернулся в комнату, пытаясь не нервничать под пристальными и тревожными взглядами друзей. Бесцельные шаги привели его к еще одному из последних приобретений Передена: высокому, в полный рост, зеркалу в узорчатой золотой раме. Торисен, не видя, смотрел на тень, упавшую, как маска, на отражение его лица, чувствуя усталую опустошенность. День за днем убегать от лордов, гонящих его, как собаки дичь, и ночь за ночью спасаться от снов-призраков…