— Почему?
— Так глупо никогда ничего не чувствовать… — раздраженно ответила она.
И снова Эркюль Пуаро подумал; «Да, Эльза Грир умерла…»
А вслух сказал:
— В таком случае, леди Диттишем, моя задача становится куда проще.
— Что именно вас интересует? — весело спросила она.
— У вас хорошая память, мадам?
— По-моему, неплохая.
— И вы убеждены, что вам не будет больно вести подробный разговор о тех днях?
— Ничуть. Боль испытываешь, только когда ее причиняют.
— Да, я знаю, некоторые люди мыслят именно так.
— А Эдвард — мой муж — совершенно не способен этого понять, — сказала леди Диттишем. — Он считает, что судебный процесс, например, был для меня тяжким испытанием.
— А разве нет?
— Нет, я даже получила от этого удовольствие, — ответила Эльза Диттишем, и в ее голосе слышался отзвук испытанного когда-то удовлетворения. — Господи, чего только не делал со мной этот негодяй Деплич! — продолжала она. — Это сущий дьявол! Но мне нравилось сражаться с ним. Он так и не сумел со мной справиться.
Она с улыбкой посмотрела на Пуаро.
— Надеюсь, я не разрушила ваших иллюзий? Двадцатилетняя девчонка, я должна была бы умирать от стыда. Но такого не случилось. Мне было наплевать, что обо мне говорили. Я хотела только одного.
— Чего же именно?
— Чтобы ее повесили, разумеется, — ответила Эльза Диттишем.
Он обратил внимание на ее руки — красивые, с длинными острыми ногтями. Руки хищницы.
— Вы считаете меня мстительной? Да, я готова мстить за любую нанесенную мне обиду. Та женщина была просто гадиной. Она знала, что Эмиас меня любит, что он собирается ее бросить, и убила его только из-за того, чтобы он мне не достался.
Она посмотрела Пуаро в глаза.
— Вам такое поведение не кажется недостойным?
— А вы не понимаете, что существует ревность, и не испытываете участия к людям, ею одержимым?
— Нет, не испытываю. Если игра проиграна, значит, проиграна. Не можешь удержать мужа при себе, отпусти его на все четыре стороны. Мне не знакомо чувство собственника.
— Может, вы думали бы иначе, если бы стали женой Крейла.
— Не думаю. Мы не были… — Она вдруг одарила Пуаро улыбкой. Ее улыбка, почувствовал он, немного пугала, потому что никак не была отражением тех чувств, которые она в эту минуту испытывала. — Мне хотелось бы, чтобы вы поняли раз и навсегда, — сказала она, — что Эмиас Крейл не совращал невинной девушки. Все было вовсе не так! Из нас двоих вина лежит на мне. Я встретила его на приеме и влюбилась в него. Я поняла, что хочу, чтобы он принадлежал мне…
Пародия, чудовищная пародия, но:
И я сложу всю жизнь к твоим ногам