- Надо! - отрезал майор, и я понял, что последнее слово останется за ним. - Не успел я взять фонарь, как ворвался дежурный: "Товарищ майор! В зоне вдовы сигнал!"
Меня подбросило словно ударом молнии "Нина, - крикнул я, - это он!" И бросился из комнаты.
Вся застава была на ногах. Следы в конце двора Феридэ ясно говорили: ушел!
- Ракеты! - крикнул я. Белые и красные вспышки осветили границу. С пистолетов в руках я кинулся вперед и тут же увидел бегущего мужчину. Да, это был он! Дрожа и задыхаясь от ярости, я выпустил все семь пуль. Он продолжал бежать метрах в пятнадцати впереди, и у меня не было пули, чтобы убить его! Черт с ним, - у меня не было пули, чтобы убить себя! Я продолжал бежать, видя, как увеличивается разрыв между нами. Еще минута и он ушел бы навсегда! Теряя разум и последние силы, я упал на землю и зарыдал от ярости, стыда, унижения!
Вдруг раздалась короткая автоматная очередь. Я поднял голову и увидел, как бегущий человек схватился за поясницу и пошатнулся. Вслед за первой раздалась вторая, подлиннее, очередь, и человек упал. Я закрыл глаза и уткнулся лицом в землю...
"Алеша, встань! Алеша, встань! Алеша, встань!" - застучали в сознании, словно удары молотка, чьи-то слова.
Я встал.
...Потом я тащил труп по проселочной дороге, и кто-то, вооруженный автоматом, следовал за мной. Больше я ничего не помню...
Майор налил коньяк и залпом осушил стакан. Нина Сергеевна сидела опустив голову.
- Мда-а... Можно сказать, вовремя вам кто-то помог, - сказал я.
- Этим "кто-то" была Нина! - сказал майор.
Нина Сергеевна быстро встала и вышла из комнаты.
- С тех пор она мучается... "Убийца, говорит, я!"
Единственное утешение - что убила ради меня...
- А дальше?
- Якобашвили - ну, фамилия его, конечно, была вовсе не Якобашвили оказался крупным шпионом... Меня и Нину наградили... Так вот, я хотел выпить за ее здоровье... Видите, как оно в жизни получается? Нет дня, что-, бы Нина не плакала! Ночью вскакивает с постели!.. Не знаю, как ее утешить... Другой бы на ее месте не расставался с орденом, с гордостью восседал бы в президиумах собраний. А она плачет... Нина! - крикнул он. Поди сюда, Владимир Гавриилович просит!
Нина Сергеевна вошла, присела в углу и уставилась на меня своими грустными, красивыми, полными слез глазами.
Я встал:
- Уважаемая Нина Сергеевна! Я счастлив... Я горжусь... Благословен день, когда вы... Майор, разрешите мне по-братски поцеловать вашу супругу?
Я чувствовал, что выгляжу смешным. Чхартишвили улыбнулся и кивнул головой. Подойдя к Нине Сергеевне и легонько сжав ее горячие виски, я поцеловал ее в лоб.