– Папа, а что такое «Афалия»? – интересуется Симона.
– Что?
– «Афалия» – что это такое?
– Не знаю.
– Это трагедия Расина, – объясняет Жан-Жак. – Мы ее проходим. А мамы еще нету.
– Пап, тебе нравится смотреть по телевизору трагедии? – продолжает спрашивать Симона. – По-моему, это жуткая скука.
– Оставь меня в покое, не приставай с вопросами.
Решительно, здесь все ему чуждо – дети, дом, телевизор, хозяйственные приборы и даже нагота собственной жены.
– Опять ты рылась в моих книгах, – кричит Жан-Жак сестре, появляясь из своей комнаты.
– На что мне сдались твои книжки?
– Никак не могу найти «Афалию».
– Ищи получше, растеряха, и не кричи, сейчас начнется литературная передача…
– Отдай мою книгу.
– Не брала я твою «Афалию»!
Крики все громче, а на экране между тем возникает Жаклин Юэ:
– А теперь мы продолжим для наших юных друзей и всех остальных телезрителей передачу «Дон Сезар де Базан».
Брат и сестра уселись перед телевизором.
– Иди, пап, – приглашает Симона. – Он вчера женился, этот Дон Сезар… О-о! Он еще в тюрьме! Тсс!
Луи смотрит картинки: мужчина в черном плаще, тюремщики играют в кости, тюремная камера, мужчина с поразительной легкостью срывает решетку с окна, прыгает из него прямо на белую лошадь, скачет.
Звонок у входной двери… Никто не двигается с места.
…Лошадь несется галопом по улочкам города.
Звонок повторяется. Наконец Луи идет открывать. Входит теща с уснувшим Ивом на руках.
– А-а, Луи. Здрасьте. Вы дома?
Луи и теща проходят на кухню. Она невольно приглушает голос: из телевизора несутся вопли, крики, завязывается отчаянный поединок на шпагах.
– В чем дело? Я ждала-ждала Мари и забеспокоилась. Она должна была прийти за малышом в семь. А уже скоро восемь. Откуда мне было знать, что вы дома? Мари!!
– Ее нет. Она вышла.
– Когда?
– Не знаю, около шести. Я вернулся в полшестого. Я давно так рано не приходил.
– Вы поссорились?
– Нет. Я уснул. Когда я пришел, она принимала душ, потом…
– Потом?
– Ничего.
Не рассказывать же ей о том, что произошло, или, вернее, что не произошло.
Спящий Ив вертится на руках у бабушки.
– А почему Ив был у вас?
– Я два-три раза в неделю беру его после обеда.
И этого он не знал. Ив у бабушки, дети в школе, Мари моется под душем в пять часов вечера. Луи отгоняет неприятную мысль.
– Наверное, она ушла, пока я спал.
– Она вам не сказала, что пойдет ко мне?
– Нет.
Она сказала только: «Ступай в спальню, дети придут с минуты на минуту».
– Она ничего вам не сказала, вы уверены?
– Говорю вам, ничего.
Пока не пришла Симона, он спал, как скотина, раздавленный усталостью – с каждым вечером она становится все более и более тяжкой.