Стройка горланит, скрипит, скрежещет. Чтобы тебя услышали, надо кричать, а серые голые стены заглушают голос.
– Луи, а Луи, сегодня смываемся пораньше.
– Это еще почему?
– По телеку показывают «Реаль».
– А! Верно… С кем они играют?
– С бельгийцами.
– Чего?
– С бельгийцами, с «Андерлехтом»…
– Если только в последний момент не отменят матч.
Мари его не разбудила. Наверно, она его толкала, укладываясь. Но он спал как убитый.
– Еще полдень, а я уже спекся.
– Это твоя половина тебя так выматывает?.. Видел я ее в воскресенье на пляже в Куронне. Лакомый кусочек.
– А если я тебе скажу, что по вечерам меня только и тянет спать?
– Все мы дошли. Вот я молодой, а иногда утром не в силах голову отодрать от подушки. Один старик каменщик давеча рассказывал, что за день он так набегается вверх-вниз по лестницам, что к вечеру ног не чует.
– За десять часов мы выдаем двадцатичасовую норму.
– Он просто извелся, этот старик. А если, говорит, брошу работу или вынесут меня ногами вперед, что, говорит, станется с моими ребятками.
– А мы, думаешь, долго еще так протянем? Два-три годика – и на части развалимся.
– Тем более, что разговорами тут делу не поможешь, а из графика мы уже и так вышли.
Да, на сколько его еще хватит?
К одиннадцати часам комнату заливает солнце. Свежепобеленная стена сверкает под его лучами. Оттого, что смотришь на одну штукатурку, кажется, что глаза засыпаны песком. Когда Луи, давая глазам передых, на минутку их прикрывает, под веками словно похрустывают песчинки.
У меня пересохло в горле. Пот струится по спине, стекая по налипшим на плечах и руках комочкам штукатурки. Мутит от вина, наспех выпитого в перерыв, от вчерашней плохо переваренной пищи, от недосыпа, от пыли, что танцует на солнце, словно рой мошек.
Руки неутомимо проделывают одни и те же движения – захватывая мастерком серое месиво, набрасывают его на перегородку.
Нагибаешься – набираешь раствор из стоящего между ногами ящика; распрямляешься – затираешь оштукатуренную стену.
Руки отяжелели. Даже удивительно, как это они еще могут выводить плинтусы, заделывать кромки, пазы – ту самую тонкую работу – за нее платят с погонного метра, – которую строители предпочитают оставлять на вечер и выполнять в сумерках. А бывает, что гонят и затемно, тогда, чтобы осветить помещение, поджигают гипс. Он горит желтоватым пламенем, распространяя отвратительный запах серы.
Дорога огибает городок Пор-де-Бук – скопище низких домишек на берегу моря – с одной стороны он зажат железнодорожным мостом, с другой – синеватой прожилкой канала, который скрывается за стайкой расположенных на плоскогорье белых стандартных домов. Дорога уходит вдаль прямо между каналом, поросшим по берегу камышами, и нескончаемым унылым песчаным пляжем.