Он закрывает глаза. Роняет голову на колени.
Спать… У меня теперь одно желание, вечно одно и то же – спать. Трава сырая. Штаны намокли.
Эта женщина посмеялась надо мной. Я так про себя ничего и не выяснил. Конченый я человек. Конченый. Ну и длиннющий день.
Жены Алонсо нет в природе. Вот так кретин: позабыл про Анжелину. Стоит поманить ее пальцем. А Мари? Какая из них настоящая? Мари Беррская… Мари Мартигская… Мари под душем… Мари – статуя, разлегшаяся на траве… Статуя женщины, женщина – статуя. Все сплошной обман. Люди посходили с ума. Мрамор из гипса. Девка Алонсо – тучная матрона… Жан-Жак сказал своей матери:
«А знаешь, мам, как бы тебя звали? Матрона…»
У меня болит спина, горит словно от ожога.
«Ты совсем как старый господин, муж Мелисанды…» Я уже старый! А ведь мне всего тридцать пять… Ни на что не гожусь! Жена Алонсо наплела мне с три короба идиотских баек, вроде той, что тогда рассказал старикашка.
Мари и учитель… Я с ним еще поговорю, с этим типом. Два развешенных в окне полотенца и это мини-платье… Что я знаю о Мари? Мы мало видимся, а когда нам случается быть вместе, всегда кто-нибудь да мешает – ребята, теща, соседи… Я уже позабыл, какая у нее фигура… Мари красивая – что верно, то верно… Этот паршивец Рене, разве он что-нибудь смыслит… Для него ничего, кроме постели, не существует… Щенок, чего там… Мы с Мари живем уже больше двенадцати лет… Откуда тут взяться неожиданностям? Ну, а в тот раз, когда я пришел домой раньше обычного, вышло неожиданно… Вроде как встреча с новой женщиной… А я возьми да усни.
Эта бабища меня разыграла. Наверно, она и была такая, как говорит Алонсо. Но теперь она старуха и вот решила на мне отыграться, а заодно и себя выгородить. Не такой уж он псих, этот Алонсо.
Мари тоже меня разыграла. Она давно уже охладела к этим делам.
А я всегда был в порядке. И сейчас в порядке.
У меня болит спина. Не при вдохе, а временами. Наверное, защемило мышцу. И чего это я дурью мучаюсь?
Луи едет дальше. Когда он приезжает в Мартиг, уже совсем темно. У него и в мыслях нет идти домой. Наверное, все уже смотрят телевизор: Жан-Жак, строящий из себя всезнайку, Симона, которая все мотает себе на ус, Мари с ее штучками. И даже малыш, которого он почти не знает. Спасибо еще, что он больше не ревет по ночам во все горло, как прошлой зимой.
Луи с решительным видом толкает дверь маленького бистро – он тут еще не бывал – и идет прямо к стойке.