– Переживаешь? – поинтересовался он.
– Мне-то что? Пусть его лахудра переживает.
– Вредная ты баба, Коваль! – вздохнул Розан.
– Я не баба.
– Прости, забыл. Но все равно, ты б хоть позвонила ему, что ли…
– Слушай, это не входит в твои обязанности – учить меня, как жить, что делать, – разозлилась Марина. – Ты вообще очень много позволяешь себе в последнее время. Пора, видимо, прекратить игры в демократию, а то вы стали берега терять.
– Все-все-все, молчу! – поспешно согласился он. – Ты чего клубнику-то не ешь? Ведь любила раньше…
Коваль послушно сунула ягоду в рот, наслаждаясь заполнившим его соком.
– Знаешь, я вот подумал… А чего это у тебя подруг совсем нет? Даже странно.
– Просто есть женщины, которые не нуждаются в подругах, – пожала она плечами. – И потом, я баб не люблю, как и они меня, впрочем. Так еще со школы – у меня была внешность и характер, парни штабелями ложились, а девок это злило. Вот и подумай, легко ли было подруг заводить. А потом подруг заменили телохранители – Череп, Касьян, ты вот теперь. С вами проще.
Розан рассмеялся, отпил коньяк из рюмки и нерешительно спросил:
– Можешь, конечно, и не отвечать подружке, но все же… То, что говорили про тебя и Черепа – это правда или так, гон?
Марина помолчала, закурив, а потом подумала, что нужно рассказать, хватит носить в себе.
– Разве ты и сам не знаешь? С Олегом у меня было все. Он сначала просто охранял меня, а потом… Я пришла к нему, сама захотела. Если бы знала, что этим приговорю его, остановилась бы, конечно. Мы провели безумный год, он влюбился, а я… В тот момент я не могла ничем ему ответить, сейчас жалею, что не притворилась хотя бы. Он умер с мыслью о том, что я его не люблю. Я до сих пор ненавижу себя за это. Ты помнишь, Серега, как он умирал? – жестко спросила она, глядя на притихшего Розана. – Ведь ты был там? Он смотрел на меня, а я не могла даже подойти и поцеловать его перед смертью. Мастиф тогда хотел шоу устроить – помнишь, предлагал мне. Я вот думаю – а если бы я согласилась, что было бы?
– Череп не позволил бы тебе, – уверенно сказал Розан. – Он не стал бы смотреть, как унижает тебя этот старый козел, не стал бы в этом участвовать. Он ведь действительно тебя любил. Я помню, как он бесился, когда ты к Малышу поехала, чуть джип свой не разнес на фиг. Сидел у колеса и курил одну за другой, я подошел – мол, ты чего, Череп? А он мне: знаешь, братуха, как болит сердце, ведь она девочка совсем, ей жить еще и жить, а она с нами в одном дерьме, и конец у нее такой же, как у нас, а, может, и похуже еще, потому что – девка. Я не понял тогда, о чем он, а теперь понимаю. И еще почему-то помню, как он тебе клубнику покупал, в любое время, из-под земли мог достать, лишь бы тебе приятное сделать. И я вот сегодня…