Не читая даже, она подписала заявление и бросила папку на стол в каминной. Вот так, можно прожить с человеком несколько лет и не узнать о нем ничего. Нельзя доверять никому, нельзя открывать душу, иначе в какой-то момент в нее так плюнут, что потом этот плевок никогда не вычерпаешь!
Разозлившись, Марина пошла в подвал, в бассейн, и проплавала до тех пор, пока не почувствовала себя немного лучше. Попросив повара приготовить глинтвейн, она сидела в каминной, положив ноги но решетку, и задумчиво смотрела на языки пламени. Удивляясь сама себе, даже не плакала, просто приняла этот факт как еще одно доказательство мужской слабости и никчемности.
Ей нравилось, когда все уходили, оставив ее наконец наедине с собой. Тогда она могла спокойно все осмыслить, обдумать, принять какое-то решение. И вот сейчас Коваль потягивала глинтвейн, наслаждаясь одиночеством и тишиной… Пока ее вдруг не разорвала автоматная очередь. Подскочив и разбив стакан, она бросилась к окну, но во дворе было темно – видимо, фонари разбили выстрелами. Надеяться на помощь в поселке, где подобное происходило регулярно, как-то не приходилось…
Входная дверь затрещала и слетела с петель. Марина так и стояла посреди холла, даже не пытаясь что-то сделать. В проеме появился Малыш в кожаной куртке и серых джинсах, отбросил в сторону «калаш» и схватил жену на руки. Коваль начала сопротивляться, но он крепко держал ее и тащил наверх, в спальню.
– Пусти меня! – орала она, пытаясь вырваться. – Иначе я сама убью тебя, клянусь!
Но Малыш был намного сильнее, и справиться с женщиной, даже такой разъяренной, ему не составляло большого труда. Скрутив руки поясом ее же халата, содранного одним движением, он бросил жену на кровать, захлопнул дверь и повернул ключ. В секунду раздевшись, навалился сверху, врываясь в нее и бормоча в такт движениям:
– Почему я должен брать тебя вот так, с автоматом в руках? Ты моя жена, моя женщина, ты не смеешь отказывать мне! Я люблю тебя, стерва, никогда не отпущу, никому не отдам, даже не смей думать об этом! Развод! Я покажу тебе развод, сучка бессовестная! Свободы захотела?! Трахаться с кем-то, кроме меня?! Хрен тебе, дорогая! Ты моя, даже если мне придется все время держать у твоей головы «калаш», чтобы получить то, что мне причитается!
Он перевернул ее на живот и снова врезался так, что Марина заорала во весь голос…
Когда все закончилось, он отпустил ее и заглянул в глаза. Коваль плакала.
– Прости, но по-другому ты не понимаешь.
Он погладил ее по голове, попытался поцеловать, но Марина так дернулась, что он едва успел убрать лицо, иначе она разбила бы его.