И, резко повернувшись к Джордану спиной, отправилась в ванную. Он поймал Кэти за руку и, приблизившись, заглянул ей в глаза. Его глубокий, нежный взгляд, казалось, проник ей в самую душу. И она смущенно прищурилась, но не попыталась освободиться из его рук.
— Прости, — прошептал он ей на ухо, — я не хотел расстраивать тебя.
— Я не сержусь. Во всем, что со мной случается, я предпочитаю винить только себя.
— Но я, наверное, тоже не всегда бываю на высоте?
— Что ж. Я ведь немного старше тебя, а значит, большая доля ответственности и за это тоже лежит на мне.
— О да! — улыбнулся он. — По сравнению с тобой я еще совсем мальчик.
— И все же мне грустно, — вздохнула Кэти. — Сама не знаю почему.
— Странно. А я чувствую себя замечательно.
— Скажи, — смущенно опустив глаза, спросила она, — ведь мы расстались не потому, что у нас что-то не ладилось в наших сексуальных отношениях?
— Конечно, нет. С этим у нас всегда все было прекрасно.
— Да, но одного секса, увы, мало для создания крепкой семьи.
— Но и он очень важен.
— Не потому ли тебе так нравится Тара? У нее, наверное, самое красивое телосложение — просто мечта любого мужчины? И тебе очень хорошо с ней?
Кэти хотелось быть дерзкой, хотелось победить Джордана в этом непринужденном словесном поединке. Но он лишь печально улыбнулся в ответ.
— Тело-то у нее красивое, — согласился он.
— И к тому же молодое, — добавила она, недовольная, что сама же вынудила Джордана признать достоинства Тары.
— Но я всегда любил только твое. И ты сохранила его в замечательной форме.
— Неужели?
— Да. Я ведь тоже старался все эти годы выглядеть как можно лучше. Но когда я увидел рядом с тобой этого древнегреческого бога, я понял, что вряд ли смогу состязаться с ним.
— Это ты о Джереми?
— О нем.
— Тело-то у него красивое, — улыбнулась она, повторив интонацию Джордана. — Но мне всегда нравилось только твое.
— Спасибо.
— И ты сохранил его в замечательной форме.
— Неужели?
— Уверяю тебя.
— Чтобы доказать тебе это, я готов заниматься с тобой любовью бесконечно.
— Мы и так уже наделали много глупостей. Нам надо остановиться. Кроме неприятностей, это нам ничего не принесет.
— Одну неприятность мы уже имеем.
— Какую? — испугалась Кэти.
— Твоя рукопись. Как я ни старался ее спасти, она все же упала в ванну и, боюсь, безнадежно промокла.
— Что ты говоришь! — вскрикнула Кэти и со всех ног бросилась спасать погибающий роман.
Рукопись и правда была в крайне плачевном состоянии. Ее листы набухли и покоробились, а некоторые из них слиплись друг с другом и, расползшись на кусочки, превратились в кучу макулатуры — теперь уже в прямом смысле слова.