— Я никогда не полюблю тебя! — хрипло пообещала она. — Я только выполняла свой супружеский долг. Ты лишил меня выбора!
Его глаза уже не казались такими светлыми, словно стеклянная завеса закрыла их, но все же он не отводил взгляда. Его улыбка не изменилась.
— Да, дорогая, у тебя не было выбора! Тебе и не нужно меня любить. Все, что требуется — это служить мне. Может, мы и поладим. Любовь — это такое болезненное чувство.
— Ты ведь меня тоже не любишь! — напомнила она ему.
— Господи, конечно же нет! — грубо ответил он. И все же она не двигалась. Он провел костяшками пальцев по ее щеке и добавил почти нежно:
— Пусть поможет Бог тому, кто любит тебя! Небеса, Вальхалла и все боги, христианские и языческие!
Он резко отодвинулся и соскочил с кровати легко и грациозно, несмотря на свою мощь. Она было отвернулась, пытаясь прикрыться одеялом. Она все еще боролась с навалившейся на нее сонливостью, когда его сталь-Ной голос обрушился на нее как ведро холодной воды:
— Вставай, любовь моя, ты должна занять гостей в зале.
— Я должна развлекать гостей? — сказала она холодно.
Он дотянулся до нее, стащив с нее одеяло. И, помоги ей Бог, одно его прикосновение снова заставило ее гореть, даже когда она встретилась с ним взглядом, ненавидя его.
— Как я уже сказал, — проговорил он насмешливо, — любить меня не обязательно. Но ты — моя жена и обязана мне служить.
— Я не твоя раба!
— Нет, Рианон, ты здесь хозяйка. И ты будешь хозяйкой в зале, в доме, где ты родилась. И ты будешь ложиться со мной в эту постель, когда я как хозяин потребую этого!
— Посмотрим!
— Конечно, — сказал он, смеясь, — посмотрим.
Он снова подхватил ее на руки и поцеловал. Поцелуй был страстный и глубокий, и она не могла противиться ему. Теперь в порыве страсти, казалось, появился проблеск нежности, и, когда его губы оторвались наконец от нее, его глаза были пронзительно синими, такими завораживающими, что она не могла отвести от них свои.
— Конечно, — прошептал он. — Помоги, Господи, дураку, который осмелиться полюбить тебя, Рианон!
Отпустив ее, он отвернулся и подошел к одному из сундуков.
— Одевайся быстро, мы и так задержались надолго.
— Мы задержались? Только не я! Он снова посмотрел на нее, взглядом заставив ее замолчать.
— Именно ты, — сказал он ей насмешливо. — И еще задержишься. И еще. А теперь пошли.
Кипя от возмущения, Рианон повернулась, ища новую одежду. Она стояла спиной к нему, надевая рубашку, а потом слегка повернулась.
Он уже был в штанах и надевал рубашку, и она закусила губу, вновь почувствовав трепет. Его талия была такой тонкой по сравнению с широкими плечами. Его руки были покрыты горой мускулов, а ноги стояли твердо, как стволы деревьев. Даже теперь ей хотелось провести рукой по его твердой, гладкой загорелой коже и наслаждаться этим прикосновением.