Она опустилась на колени в траву и снова молилась о друзьях, которые ушли навсегда, но мысли ее были далеко. Она села, лениво жуя травинку и глядя на воду. Она оцепенела, погруженная в мысли. Она не успела приготовиться к его возвращению, вернувшись домой в его отсутствие. Ей казалось, что жизнь ее не изменится; что она по-прежнему будет справедливо управлять своей землей по законам короля, Она всегда была справедлива.
Но сейчас…
Викинг стал здесь полным хозяином. Он осмелился утащить ее наверх, когда все собрались к обеду, и надменно свел вниз. Обед был отложен, и все ждали до тех пор, пока хозяин не утолит другой свой голод. И каждый раз, когда она тянулась за кубком меда, из которого они пили по очереди, и случайно касалась его пальцев, она встречала его взгляд и видела, что он смеется над ней.
А ведь другие считали его вполне цивилизованным. Адела находила его очаровательным. Слуги с радостью исполняли все его приказания. Люди Альфреда шутили с ним. Даже Рауен — Боже, даже Рауен! — казалось, уважал его.
«Мужчины», — подумала она с отвращением. А теперь он ушел на войну, чтобы убивать людей, и поэтому он был героем. Он был создан, чтобы нести смерть. Вот и все.
В первый день, сразу после обеда, она оставила его, чтобы самой устроить на ночь гостей. Некоторые должны были спать в зале, других нужно было разместить в городских домах. Необходимо было дополнительное сено и овес для лошадей. Дел было много, и она скрылась от него допоздна. Он обнаружил ее на кухне, где она отдавала приказания насчет завтрашнего обеда. Он встал в дверях, уперев руки в бока и глядя на нее своими синими глазами. Потом поднял руку и просто поманил ее:
— Пойдем!
Она повернулась со всем благородным презрением, на какое только была способна.
— Милорд, я занята, — сказала она, и ее тон заставил бы ретироваться самого храброго воина.
Но только не Повелителя волков. Она не успела даже повернуться к нему спиной, как его рука очутилась у нее на плече. Он не возражал, не сказал ни слова, просто взял ее на руки и пронес мимо пьяных спящих людей в зале наверх в их комнату, не спуская с нее глаз.
Когда он положил ее на постель, она сказала ему, что ненавидит его. Но когда она смотрела, как он сбрасывает свою одежду при свете свечи, она уже не знала, правда ли это. Она повторила свои слова, когда он взобрался на нее, придавив свой загорелой грудью, густо поросшей светлыми волосами, и он понял, что она говорит не правду.
— Ты — моя жена, — напомнил он ей. — И я получу, что мне положено.
Его гортанный смех прозвучал насмешкой, но, когда его прикосновения переросли в нежные ласки, ее яростное сопротивление потонуло в его сладком, властном поцелуе.