– А все-таки – что вам показалось?
– Да не знаю, как это объяснить… В общем, такое впечатление было, что он как бы записывает этот разговор и хочет, чтобы все, что мы проговаривали ранее, снова прозвучало и было зафиксировано на пленке. Или будто кто-то этот разговор слушает, и Алексею хочется, чтобы этот «кто-то» все эти детали знал, причем именно от меня… Хотя, повторяю – чушь все это. Я еще тогда удивился, что он из-за такой ерунды звонит, а потом как-то из головы выбросил. Мало ли что на него нашло. А вот сейчас почему-то вспомнилось.
– Скажите, а у Глебова в доме была записывающая аппаратура?
– Диктофон, вы имеете в виду? Не знаю. Техники всякой у него до дури было. Но диктофоном – при мне, во всяком случае – он никогда не пользовался.
– Понятно. И еще, Константин Михайлович. – Я замешкался, стараясь подобрать нужное выражение, чтобы правильно сформулировать вопрос. – Только не подумайте, что я снова пытаюсь влезть в ваши коммерческие секреты… Скажите, вот в этом телефонном разговоре прозвучало что-либо. не хочется употреблять термин «криминальное» или «противозаконное». Но, словом. Может, он действительно записал этот разговор, чтобы впоследствии вас каким-либо образом. ну. шантажировать, что ли, или.
– Ерунда, – махнул рукой Бердник. – Ничего такого там не прозвучало. Подумайте сами: кто ж в наше время подобные вопросы обсуждает по телефону – тем более, по мобильному? Да и потом, с Москвой у нас намечался достаточно «белый» бизнес – там никакого криминала не было. Секреты – да, прозвучали, но чисто, как вы сами сказали, коммерческие. Глебов еще раз озвучил ту предельную сумму, которую мы можем инвестировать в совместный проект, наш процент от прибыли, ниже которого нельзя опускаться, или мы вынуждены будем отказаться от сотрудничества, ну, и еще кое-какие моменты. Но это все, повторяю, мы не раз уже обсуждали, и все эти цифры и прочие значимые детали я прекрасно помнил. Да и шантажировать меня содержанием этой беседы нельзя было уже хотя бы потому, что это наш совместный бизнес. Тону я – тонет и Глебов, причем вперед меня. Так что еще раз говорю: не было абсолютно никакого смысла в этом звонке. Потому я и сказал, что это несколько странно. Я даже вдруг подумал, что Леха позвонил, поскольку сказать мне что-то хотел, но не мог, или сигнал какой дать. Не знаю.
– А поподробнее?
– Да какие там подробности. Нет, ничего такого он не говорил и не пытался сказать. Это мне уже сейчас вся эта ерунда казаться начинает. Просто разговор тот совершенно не в тему был и не вовремя. Вот и все.