Таня испуганно сглотнула. Всем нутром она чувствовала, что купец не шутит.
– Я разденусь, – прошептала она. – Только не бейте.
Леодр усмехнулся.
– Так раздевайся.
Медленно, словно во сне, Таня развязала и отложила пояс, скинула куртку и остановилась в нерешительности.
– Быстрее, – нетерпеливо приказал Леодр. – Кнут еще здесь.
Таня развязала тесемку, держащую остатки штанов, и сняла их, почувствовав, как ощупывают мужские похотливые взгляды ее еще больше открывшиеся длинные, стройные ноги. Закинув руки за спину, она стянула футболку. По тому, как судорожно сглотнул приказчик и крякнули мужики, стоящие у стены, она поняла, что ее красивые упругие груди произвели на них большое впечатление. Таня взялась за резинку трусов, немного помедлила, потом стянула их вниз, сняла, положила на общую кипу одежды и выпрямилась. Прикрываться она даже не пыталась, чтобы не дать Леодру возможности отдать еще один унизительный для нее приказ и тем заработать еще одно очко в их противостоянии. Более того, она вперила взгляд в купца, давая понять, что не боится его и готова к сопротивлению. Шок, вызванный страшным известием, прошел, и она снова была готова к бою. Леодр, похоже, все понял и принял вызов.
– Вполне, – протянул он, обходя девушку и по-хозяйски оглядывая ее с ног до головы, – не то чтобы красавица, конечно. Но, думаю, потраченное она окупит. Приступай, Кимора.
Старуха медленно приблизилась к Тане, бормоча:
– Ну, давай, милая, посмотрим тебя. Ко мне наклонись, – корявыми пальцами она заставила Таню открыть рот. – Эх, зубки все на месте, белые да здоровые. Это хорошо. А теперь ножки-то раздвинь.
Закусив губу, чтобы не выдать своих чувств стоном или всхлипом, Таня подчинилась. Старуха приступила к осмотру.
– Не девка, – проворчала она. – Но никаких признаков стыдных болезней нет.
– Давно прелюбодействовала в последний раз? – спросил Леодр.
Подвергаться гинекологическому осмотру в присутствии стольких мужчин было стыдно, но этот вопрос окончательно добил Таню. Кровь резко прилила к ее лицу.
– Два месяца назад, – выдавила она.
– Значит, чистая, – махнул рукой купец. – Пошли. Как ее подготовить к продаже, после решу.
Он повернулся и вышел. За ним к выходу потянулись и остальные. Один из рабов на ходу прихватил с собой Танину одежду. Впрочем, сейчас это не показалось девушке самым страшным. Все пережитое за этот день снова обрушилось на нее с новой силой, она рухнула на кучу соломы и разрыдалась.
Глава двадцать вторая,
о судьбе невольницы
Таня проснулась. Она лежала на деревянной кровати без перины в маленькой комнатке с зарешеченным окном. На ней была короткая туника из грубой материи. Эту одежду вчера кинул ей раб, принесший еду – жиденькую бобовую похлебку. Бросив ей одежду и поставив миску, он ненадолго задержался, разглядывая свернувшуюся на соломе обнаженную рабыню, а потом вышел, не сказав ни слова. К этому моменту Таню уже сильно мучили холод и голод, поэтому, как только дверь закрылась, она быстро натянула на себя тунику и жадно выпила похлебку. Голод отступил, но скудная одежда не могла защитить от холода. Вскоре девушка снова стучала зубами и растирала кожу, покрывшуюся пупырышками. Когда она пыталась сойти с охапки соломы, булыжники буквально обжигали стужей ее босые ступни. Физические упражнения приносили облегчение лишь на время. Муки были настолько нестерпимы, что даже вытеснили из сознания невольницы мысли о своей горькой судьбе и гибели учителя. А вскоре вернулся и голод, усилив пытку.