Я впервые видел красивую шлюху; все проститутки, которых я встречал на своем веку, были безобразны и глупы, с нездоровым цветом лица и тупыми глазами; их накрашенные губы привлекали меня не больше, чем рассеченное горло убитого. Эта проститутка, Мария Маркес, была совсем другой.
У нее были иссиня-черные волосы, тонкое, изящное лицо с полными губами и огромными карими глазами. Сейчас в ее взгляде застыл страх, но в нем угадывался ум; у Марии были тонкие пальцы пианистки, она выглядела юной – не старше двадцати, а то и шестнадцати-восемнадцати лет, – но не было никаких сомнений в том, что она уже давно лишилась невинности.
Старшей из присутствующих женщин была Леопольдина ла Онеста, Честная Леопольдина – проститутка, которую Хемингуэй несколько дней назад представил мне с церемонностью и почтением, словно особу королевских кровей. На мой взгляд, честная шлюха – явление еще более редкое, чем красивая. У Леопольдины была царственная осанка, ухоженные темные волосы и пышные формы. В молодости она была очень хороша собой. Даже перед лицом страшной смерти она держалась спокойно и с достоинством.
– Уведи отсюда посторонних, – сказал Хемингуэй.
Леопольдина вытолкала из комнаты всех шлюх, кроме Марии, и закрыла за ними дверь.
– Рассказывай, – велел Хемингуэй.
Мария была слишком потрясена, чтобы говорить, и Хемингуэю ответила Леопольдина. Ее голос явственно свидетельствовал о злоупотреблении никотином и спиртным.
– Этот человек пришел примерно в час утра, – медленно, на правильном испанском произнесла она. – Потребовал молодую неиспорченную девушку, и я, естественно, отправила его к Марии…
Я посмотрел на юную шлюху. Она и впрямь выглядела неиспорченной, у нее была гладкая, словно у ребенка, кожа. Ее густые черные волосы до плеч обрамляли изящное лицо и огромные глаза.
– Чуть позже мы услышали громкие голоса, потом крик, – закончила Леопольдина.
– Кто разговаривал? – осведомился Хемингуэй. – И кто кричал?
– Разговаривал мужчина… или мужчины, – ответила пожилая проститутка. – В комнату вошел второй человек.
Мария кричала из ванной – она находилась там в тот момент, когда произошло убийство.
На Хемингуэе была легкая холщовая куртка. Он снял ее и набросил на плечи Марии.
– Ты хорошо себя чувствуешь, милая? – спросил он по-испански.
Мария кивнула, но ее руки и плечи продолжали вздрагивать.
– Девочка заперлась в ванной, – сказала Леопольдина. – И еще несколько минут не выходила оттуда. Она очень испугалась. Человек, который был с этим мужчиной… – Леопольдина указала на труп, – ушел до того, как мы с девочками отозвались на крики Марии.