С легкой руки гениального Вилочкина менты начали приторговывать золотом и прочими драгметаллами.
В самых людных точках столицы – около вокзалов, рынков и станций метро появились дорогие иномарки, в окнах которых красовались картонки со сделанной от руки надписью: «Куплю золото, драгметаллы и т. д.». Иногда к списку добавлялись медали, радиоаппаратура, а то и иконы.
Служебные иномарки ментам обеспечивало начальство, которое впоследствии и реализовало по своим каналам добытое золотишко, медали, а то и антиквариат.
В автомобилях сидели заросшие щетиной мужички с золотыми цепями на шеях и здоровенными перстнями на пальцах. При виде их у российского обывателя не зарождалось даже тени подозрения, что под спекулянтов канают переодетые опера. Мысль о том, что даже отмороженные братки не могут быть настолько сумасшедшими, чтобы ставить машину с подобной надписью в непосредственной близости от обязательно наличествующего в подобных «горячих» точках СПМ – служебного пункта милиции – небольшой будочки или комнаты, в которой тусуются патрульные менты и опера, – наивным россиянам в большинстве случаев почему-то в голову не приходила.
Сидящий в иномарке опер исправно скупал драгметаллы у населения, до тех пор, пока ему не попадались вещи или украшения, проходящие по какому-либо делу. Тут уж опер или сам задерживал преступника, или ему на помощь приходили крутящиеся поблизости коллеги-менты. Граждан, регулярно толкающих золото, опера брали на заметку и тоже рано или поздно задерживали, отводили в СПМ и там «опускали почки», выясняя, откуда исходит неисчерпаемый источник драгметаллов. Иногда операм даже предлагали купить оружие. В подобных случаях, помимо «опускания почек» в ход шли нежно любимые ментами пытки «Марьванна» и «Парашют».
Итак, благодаря блестящей идее майора Вилочкина, и менты были сыты, и преступники ловились, то есть все происходило именно так, как и должно быть в любой нормальной цивилизованной стране.
– За Вилочкина! – сказал Николай Чупрун, и залпом выпил водку.
Полковник Обрыдлов, тоже опустошив свой стакан, крякнул и заел выпивку кусочком колбаски.
– Черт бы побрал это убийство Красномырдикова, – вздохнул Колюня.
– Черт бы побрал эту Червячук, – покачал головой Иван Евсеевич.
– А может, все-таки снять сучку с расследования? – без особой надежды предложил Чупрун. – Я ее и раньше с трудом переносил, а теперь, когда узнал, до чего она довела беднягу Вилочкина, прямо придушить заразу хочется. Как же мне с ней работать?
– Стиснув зубы, – вздохнул полковник. – От Мани просто так не избавишься. Стерва, конечно, та еще, но работать умеет, этого у нее не отнимешь. Аналитик, мать ее так. Маня – как застарелая язва – и вырезать нельзя, и житья не дает. Лучше ее не бередить, а то так тебя скрутит – не разогнешься. Делай что хочешь, но найди с Червячук общий язык. Убийство Красномырдикова необходимо раскрыть, и как можно быстрее.