Наверное, давал ему какие-то ценные указания.
Когда Григор, наконец, взял курс на свою машину, я уже подходил к ней медленным черепашьим шагом, горбясь сильнее прежнего. Он обогнал меня, мельком взглянув в мою сторону без особого интереса. Ну идет себе бомж, и идет, пусть его. Таких отверженных можно встретить в любое время дня и ночи где угодно.
Когда Григор снял машину с противоугонной сигнализации и отворил дверку, в тот момент я оказался рядом с ним. Дальнейшее произошло молниеносно: он уже готовился сесть за руль, как я сильным и резким толчком вогнал его в салон как пробку в бутылочное горло.
Втолкнув Григора внутрь машины, я нырнул вслед за ним и, чтобы он не закричал и не наделал переполоху, надавил ему на сонную артерию, благо ошеломленный рябой находился в неудобном положении и не мог оказать сопротивления.
Григор затих. Забрав у него ключи, я завел машину и поторопился покинуть автостоянку возле "Латинского квартала". Спустя какое-то время я остановился и связал руки Григора своей гарротой – на всякий случай.
Я побаивался рябого не без оснований. Это был опасный тип, скорее всего, рецидивист. От него можно было ждать чего угодно. Такие люди цепляются за жизнь из последних сил и никогда не сдаются. Тюремные "университеты" учат многому…
Он очнулся, когда я петлял по переулкам, чтобы объехать пост автоинспекции. Похоже, Григор сразу понял, что попал как кур в ощип. И надо отдать ему должное, воспринял ситуацию с удивительным хладнокровием.
– Ты кто таков? – спросил он осипшим голосом.
– Скоро узнаешь, – ответил я кратко.
– Куда мы едем? – продолжил расспросы рябой.
– На кудыкины горки.
– Зачем?
– На экскурсию.
Похоже, Григор меня не узнал. Что и не мудрено. Но его острый пытливый взгляд я ощущал кожей. Наверное, рябой усиленно ворочал мозгами, пытаясь понять с какой стати его похитили.
– Тебе нужна моя машина? – спустя какое-то снова спросил Григор.
– Нет. Мне нужен ты.
– Мы знакомы?
– Да.
Я мог бы заставить Григора замолчать, притом самым жестоким образом, но мне хотелось его разговорить.
Ведь я, выражаясь по-военному, взял "языка", а он просто обязан был "спеть" мне нужную арию.
– Что-то не припоминаю… – задумчиво сказал мой пленник.
– Вспомнишь. Это я тебе гарантирую.
– Ты хочешь… шлепнуть меня?
– Я мог бы это сделать возле кабаре.
– Понял…
Григор на некоторое время задумался. Боковым зрением я видел, как лихорадочно блестят его глаза. С прежнего опыта я знал, что сейчас наступил момент, когда пленник должен сделать последнюю попытку освободиться и сбежать.
Он уже пытался безуспешно разорвать путы на руках (я это видел), но Григор не было известно, что эту тонкую жилку вполне можно использовать в качестве буксировочного троса, настолько она прочна.