Хоть и устали ребята, а отдыхать некогда — ночь на носу.
— За дело, друзья!
Десять человек — ставить палатки, двое — за водой, пятеро — чистить картошку. Остальные — за дровами, за ветками для постелей, костровую площадку готовить и мачту для флага.
И часовой к знамени!
Генка и Саня Черноскатов вместе таскали хворост. Наберут по охапке — и к костру. Саня наконец выдохся:
— Хватит уже. Дров-то на целую неделю нанесли.
А Генка ничуть не устал. Хоть всю ночь работать готов. Жаль, никакого дела не осталось: палатки стоят ровным квадратом, мачта на месте, огонь трещит, в вёдрах булькает картофельная похлёбка. Вот и кончился день, похожий на солнечную карусель. Голубые звёзды проклюнулись в светлом небе. Звенят комары, кусаются помаленьку, но ничего.
— Ребята! Ужинать и спать!
А спать совсем не хочется. Посидеть бы ещё у костра. Или у воды постоять, поглядеть, как мерцают в десяти верстах огоньки города. Где-то там, в домике у городского пруда, мамка, Бориска, Лида. Бориска чуть не ревел, просился с отрядом, да нельзя: мал ещё.
— Гена, а ты и не устал вроде.
Генка вздрогнул. Это старший вожатый Юра Боровикин подошёл.
— Нет, Юра, не устал. Я ещё хоть что могу делать.
— А часовым быть?
— Да хоть всю ночь!
— Всю ночь не надо. Я тебе через два часа смену пришлю. А сейчас даже не знал, кого поставить. Все уморились, ты один такой боевой. Винтовку возьми.
— С патронами?
— Ну, а как же! Дело нешуточное.
У Генки под сердцем прошёл холодок. Дело и впрямь серьёзное. Время такое неспокойное, в сёлах народ всякий, оглядка нужна. На прошлой неделе в уполномоченного окружкома комсомола два раза стреляли из обреза, когда ехал через лес на лошади. Но ведь недаром у Генки патроны. Юра высыпал их ему в ладонь — тёплые, тяжёлые, остроконечные.
Генка отвёл в сторону ствол со штыком, оттянул затвор старой трехлинейки, вложил патроны в магазин. Верхний патрон придержал, чтобы тот раньше срока не ускочил в ствол.
— Ну, парень ты надёжный, правила знаешь, — сказал Юра.
— Ага. Сперва: «Стой! Кто идёт?» Потом: «Стой, стрелять буду!» Потом, ежели что, в воздух трахну. Ну, а если уж…
— Всё правильно.
Генка обходил палатки по квадрату. Сосны и кусты тёмным облаком обложили лагерь с трёх сторон, а с четвёртой светилась кое-где меж стволов озёрная вода. Звёзды мигали. И тишина была. Слышно, как ребята дышат в палатках.
Генка прислушивался. Трава под ногами шелестит. А иногда кто-то завозится, зашумит в дальних кустах. Может, ветер проснулся, а может… Генка снял с плеча и взял на руку винтовку. Пять патронов в магазине, будто пять пальцев ладони, сжатой для салюта. Стоит передернуть затвор, и… Пусть сунутся! Генка не вздрогнет, не отступит даже полшага. Потому что он отвечает за лагерь, за товарищей, за знамя.