– С чего это все началось? – спросила Эли. Джон знал; он никогда не задал бы такой вопрос.
– Ну... вероятно, вы видели того человека за заднем плане...который обращался к толпе...
– Да, и думаю, наши телезрители тоже видели.
– Очевидно, он выступает против абортов, а как всем нам известно, вопрос об абортах является одним из самых злободневных вопросов нынешней кампании – и думаю, именно это обстоятельство и послужило причиной довольно серьезных разногласий.
– Тридцать секунд. Заканчиваем, – послышался голос Раша в их наушниках. Эли закончила фразой:
– Хорошо, оставайся на месте, Лесли, а мы узнаем от тебя новые подробности сегодня в семь часов. Будь осторожна.
– Да, я буду здесь, и мы будем внимательно следить за всем, что здесь будет происходить.
Джон с некоторым облегчением сказал, глядя во вторую камеру:
– На этом мы заканчиваем выпуск. Оставайтесь на канале Си-Би-Эс и смотрите вечерние новости в семь часов вечера.
– До встречи, – сказала Эли.
Музыкальная заставка. Общий план студии. Титры. Теле ведущие перебрасываются неслышными зрителям фразами со спортивными комментаторами и дикторами из отдела метеосводок, собирая и перетасовывая страницы сценария. Реклама.
– Мэл, – сказала Тина Льюис, – ты слышишь меня?
– Да, мы по-прежнему на связи, – ответил голос Мэла, слегка звеневший от возбуждения.
– Держи кадр. Продолжай снимать. Часть материала мы дадим в семичасовом выпуске.
– 0'кей.
Тина и Раш смотрели на монитор с кадрами прямой трансляции: Мэл снимал полицейских, которые схватили старика чего чернокожего друга и тащили их из толпы. Ноги старика даже не касались земли.
Пока полицейские волокли задержанных с площади, старик продолжал выговаривать своему другу:
– Макс, ты не должен был делать этого!
Макс кипел от негодования, обливался потом и был слишком зол, чтобы разговаривать. Он мог только проклинать старика, проклинать толпу и яростно вырываться из рук четырех полицейских – именно столько человек потребовалось, чтобы удержать его.
– Все в порядке, угомонись, – сказал один полицейский, поигрывая дубинкой.
Старик укоризненно сказал другу:
– Макс, ты должен подчиниться! Не надо усугублять ситуацию!
Макс пришел в чувство и неестественно быстро успокоился.
– Извините, офицер. Я не хотел неприятностей.
– Вы сейчас же уберетесь отсюда – или мы вас задержим,
ясно?
– О, мы сию же минуту уйдем, – сказал старик.
– Ага, уже уходим.
На границе площади полицейские отпустили их, и они поспешили прочь, радуясь свободе.
Что же касается двух незнакомцев, которые первыми начали махать кулаками, то их и след простыл.