Он поднес руку к свече.
— Сейчас 22 часа 15 минут. Главный инженер вам выпишет командировку и распорядится, чтобы вас накормили на дорогу.
Я продолжал неподвижно стоять у стола. Женя взял меня под руку и отвел к двери.
— Давай, друже, собирайся поживее. Тебе, ведь, домой сходить надо.
— Я не могу ехать, Женя, — забормотал я. — Как же оставить Веру и Леночку? У них в бассейне уже дно показывается.
— Поэтому-тo и лететь надо, — наставительно сказал он. — Tы уже заговариваться стал. Прибудем в Москву, уговорим пилота захватить обратно какую-нибудь съедобу и передать им. А здесь что? Ты им здесь ничем не поможешь!
* * *
Через два часа я вышел из заводских ворот. Я нес хлеб, завернутый в одеяло. В животе ощущалась тяжесть от двух мисок лапши. Живот распирало. Это ощущение радовало меня и вселяло бодрость. Я шел быстро. Я почти бежал. Впервые за многие дни мне было жарко, и я вспотел. Я даже не надел варежек, но руки не зябли.
На всем восьмикилометровом пути от завода до дому я встретил лишь одно живое существо — женщину, торопливо пересекавшую Лесной проспект у Флюгова переулка.
Ощупью поднялся я по обледеневшей лестнице и забарабанил изо всех сил по двери своей квартиры.
— Это я, открой скорей, — кричал я, услышав возню в коридоре.
В кухне на шкапчике горела коптилка. Я развязал одеяло и положил хлеб и колбасу поближе к свету.
— Ешь, Верочка, прежде всего. Я тоже с тобой немного закушу. Вот я принес хлеб, хороший, круглый, настоящий хлеб из муки. А вот и колбаса полкилограмма. Растопи буржуйку, у нас холодно… Приготовь мне настоящего кофе. Мне надо быть бодрым. Вот себе я возьму довесок; это от формового хлеба мне кусочек всучили, а ты ешь от круглого.
Леночка проснулась и села в кроватке. Я отщипнул маленький кусочек колбасы и сунул ей в ротик.
— Мясо, мясо, — сказала она и стала жевать.
Я вынул командировку и развернул ее на столе у коптилки.
— Что мне делать, Вера?
Она нагнулась к свету и стала читать командировку.
— Как хорошо, ешь скорее и будем собираться.
— Мне разрешают лететь только одному. Вас он обещает отправить следующим самолетом. Отлет в восемь утра, но в шесть уже надо быть на заводе, оттуда пойдет машина на аэродром. Но я могу не пойти, я могу опоздать, наконец.
Я вытащил из кармана все свои листки и начал раскладывать их на столе.
— Вот, мне надо доработать эти схемы передачи электроэнергии. Я могу сидеть и рассчитывать их дома.
Вера провела тыльной стороной руки по моей заросшей щеке. Потом она собрала и тщательно сложила все бумажки и сунула мне их в карман.
— Tы должен лететь, милый, ты должен уехать и работать. Я сидел в полной апатии и жевал. Жевал и маленькими глотками втягивал в себя колбасу и хлеб. Вера подкинула щепок в буржуйку. Леночка пищала: