Он тоже поднялся и замер напротив нее, помрачнев от злости.
— Очень может быть, что мне не придется пасть так низко, — прохрипел он, — потому что теперь я увидел тебя в новом свете. Куда подевалась та нежная, мягкая Джемма, в которую я влюбился?
— Она долго страдала, Фелипе. Так что нам обоим известно, каково это. — Она с вызовом приподняла подбородок. — Ты не можешь заставить меня страдать больше, чем уже заставил. Полагаю, с твоей опытностью тебе нетрудно было бы увлечь меня в постель — но ради чего? Секс — ни больше ни меньше. Никогда это не сможет стать для меня чем-то большим, Фелипе, слышишь, никогда!
Как легко слетела с губ ложь! Секс; никогда любовь с ним не была для нее просто сексом, и никогда не будет, если ему удастся заполучить ее к себе в постель. Она так искренне любила его, и все же сейчас ей хотелось доставить ему такую же боль, какую он доставлял ей. Ей вдруг стадо даже безразлично, что своими словами она роняет себя в его глазах.
— Ты говоришь как шлюха! — зло выдохнул он.
— Пусть будет так, — ледяным тоном согласилась она и повернулась, чтобы уйти.
Он не остановил ее, и Джемма направилась в дом тем же путем, как и пришла, — вокруг виллы, к парадному входу. Слезы боли и гнева обжигали ей веки, но она усилием воли сдерживала их. Хотя бы до своей спальни. В доме было божественно прохладно, и Джемма, откинув с пылающего лица волосы, стала быстро подниматься на второй этаж.
— Сеньорита, вам не понравиться еда, которая я приготовить?
Джемма рывком развернулась и встретилась взглядом с обеспокоенно смотревшей на нее Марией. Ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, о чем та спрашивает.
— Нет-нет, Мария, дело не в этом. Просто сейчас я слишком измучена жарой и перелетом, чтобы что-то есть. Извините, что доставила вам столько хлопот.
Нужно было поесть, если не ради себя, то хотя бы ради Марии. В эти часы здесь, наверное, у всех сиеста, а Мария, вместо того чтобы отдыхать, беспокоилась о ней.
— Это не хлопоты. Вы кушать потом, с Фелипе, si?
— Нет! — Ответ вырвался у нее слишком быстро, и Мария нахмурилась. Джемма улыбнулась и постаралась произнести как можно мягче:
— Я хочу отдохнуть… и… — И что? Ей нужно время и место, чтобы подумать, вот что. Необходимо как-то выбираться из этого кошмара.
— Si, я понимать, — расплылась в улыбке Мария. — Позже я приносить вам еду. — Она засеменила в глубь темного коридора.
Облегченно вздохнув, Джемма бегом побежала к своей комнате. Она сбросила одежду, выкупалась и, завернувшись в полотенце, рухнула на кровать. От перебранки с Фелипе у нее дико разболелась голова. Как много было сказано за эту короткую, но мучительную ссору. Такую Джемму Соумс он не знает — так он сказал. Какая разница? Когда-то она была счастливой и беззаботной, а потом стала угрюмой и желчной, и все по его вине.