— Я хочу уехать, — выдавила она, — и была бы тебе признательна, если бы ты мне помог. — В широко раскрытых глазах, в их почти прозрачной глубине, стояла мольба. Он ей не откажет, нет!
— Милая, дорогая Джемма! — Фелипе улыбался. — Неужели ты решила, что я позволю тебе еще раз с такой легкостью ускользнуть от меня? — со злорадством спросил он. — Помимо моего желания измучить тебя до полусмерти в моей постели у тебя есть еще и работа. А если ты разорвешь контракт, я позабочусь о том, чтобы все узнали, что на тебя нельзя ложиться в делах.
— Не угрожай мне, Фелипе. Жизнь у нас разная, и тебе не добраться до нее.
— Полагаю, твои следующий клиент — сэр Ральф Пипон, а за ним на очереди Костакис, греческий судовладелец? Ты права, жизнь у нас разная, но деловой мир на удивление голосе. Словечко здесь, словечко там.
— Ты не посмеешь! — не веря своим ушам, ахнула Джемма.
— Мне просто не придется, Джемма, — только и ответил он. Его рука поднялась и дотронулась до ее подбородка — и жаркая волна разлилась по ее телу, доводя почти до исступления. — Ты останешься, потому что сама этого хочешь, — добавил он с такой убежденностью, что Джемма готова была ему поверить.
Она опустила густые черные ресницы, чтобы заслониться от его взгляда из-под тяжелых век — этого чувственного, не требующего никаких объяснении взгляда Желание. Оно читалось в его глазах и пронизало ее насквозь, когда их губы слились в поцелуе. Фелипе крепко прижал ее к себе, и полгода безысходного горя исчезли из сердца Джеммы. Она прильнула к нему, мечтая о чуде, мечтая о том, чтобы все вдруг вернулось на свои места. Но слишком многое переменилось в ней самой, а чувства сплелись в такой противоречивый клубок, что вряд ли распугаешь. Она не могла дышать, не могла думать, когда он гак обнимал ее. Каждое его прикосновение приближало тот миг, когда она забудет, где она есть и кто она такая.
Искусные пальцы Фелипе быстро справились со старенькой рубашкой, в которой она работала, откинули ее с плеч, чтобы добраться до тонких завязок сарафана. Сухие губы покрыли жаркими поцелуями обнаженную шею, пламенем прошлись по нежной коже, вызвав слезы на ее глазах Душераздирающий, полный муки стон сорвался с ее губ, и Фелипе, поразившись, отпрянул Он сделал как раз то, на что у нее не хватило сил. Она сделала шаг назад, полная ненависти к себе за слабость, полная ненависти к нему за мужество ее оттолкнуть. Дрожащими пальцами она натянула рубашку обратно на плечи.
— Пожалуйста, позволь мне уехать, — не поднимая на него глаз, взмолилась Джемма.